Когда в 2001 году президент Ху Цзиньтао попросил его спроектировать олимпийский Пекин, превратив его в планетарный символ бурного китайского возрождения, Альберт Шпеер-младший на мгновение позабыл о заикании, которое у него проявляется с детства, когда ему приходится соперничать с внушительной фигурой отца. "У кого когда-либо в жизни появлялась возможность перепроектировать город, которому больше трех тысяч лет? Берлин по сравнению с Пекином - ничто".

И вот, переполненный энтузиазмом, он склонился над чертежным столом, чтобы придать форму идее, которая, пусть неосознанно, сопровождала его всю жизнь. Монстр (или игрушка?) задуман в соответствии с теми же основными направлениями, которые в 1936 году, спустя два года после рождения сына, подтолкнули Альберта Шпеера, "архитектора дьявола", к созданию олимпийского Берлина для фюрера, а потом и к планам так и не построенной Великой столицы арийской империи. Своего рода немецкий Пекин. Судьба дважды постучала в дверь семьи Шпееров.

От одного тоталитаризма к другому, от черного к красному, как парадоксальное замыкание, вызывающее шок, история повторяется с причудливой симметрией. Главной особенностью агрессивного проекта мировой столицы Альберта Шпеера-отца должна была стать ось длиной 16 км, разделяющая город на северную и южную часть, а архитектурной эмблемой - мрачное, готическое сооружение, выполненное в имперском духе.

Альберт Шпеер-младший потряс Пекин, построив ось с севера на юг длиной 25 км, которая протянулась от олимпийской деревни до Запрещенного города. Естественно, присутствует и монументальное сооружение. Подобное возможно только при тоталитарном режиме. Все тот же дух всевластия, силы, воплощенный в плане, основой которого является элегантная главная улица, которая хороша как для парадов, так и для танков в мятежные времена, размышлял Гитлер.

"Пора покончить с этой историей о режимах, я не мог сказать "нет" Китаю", - заявил Шпеер в интервью Art Kunst Magazine и Berliner Tagespost. "Только в Европе полагают, что нельзя работать на режим. Но я занимаюсь своим делом, как любой маленький немецкий служащий. Меня не волнуют мнения некоторых о моей семье". Безусловно. В Пекин были инвестированы фараоновские суммы, 42 млрд долларов (26 млрд - на дороги и метро). И освоены они не только Шпеером.

Сегодня Пекин, город из песка, как его называет один писатель, продолжает расширяться по кругу, с жилыми домами, растущими неестественно в высоту, как замки из песка на море, которые непременно обрушатся с приходом следующей волны. Футуристический, революционный Лас-Вегас, в то же время холодный и безликий, построенный второпях взводами крестьян, вынужденных покинуть деревни, чтобы превратиться на время в каменщиков. При этом тысячам людей приходится выселяться из своих переулков, из обжитых приземистых домов. И никаких маршей, по примеру тех, что проводятся в Европе: здесь нет ни одного зеленого, который бы мог сказать "нет". Молчаливые и крутящие педали своих велосипедов. Важен только Китай. Это общество масс, где индивид является инструментом для прославления всех. "Интересы партии согревают мне сердце", - говорилось в старой народной песне, очень популярной во времена Мао. Это правильно? Сомнения должны были зародиться даже у Шпеера-младшего, который делает свое дело очень аккуратно, создавая город-игрушку в центре метрополии с населением в 18 млн жителей, с многочисленными озерами и зелеными парками, где старые березы конкурируют с горными растениями. Чистота и порядок под низким, угрюмым небом, тяжелый ковер, опускающийся на цемент в 40-градусную жару, от которого становится трудно дышать.

"Я не звезда, я не занимаюсь пропагандой, меня волнуют не символические монументы, а только мечты, я создавал высокоразвитые города, основываясь на идеях по сохранению окружающей среды. Китайцы уважают окружающую среду в большей степени, чем можно было подумать, русские отстают от них на 10 лет. Китай - это диктатура, но не военная диктатура, поэтому я предложил им свои услуги", - заявил Шпеер, самые интересные проекты которого были реализованы в Китае, Саудовской Аравии, Нигерии и Азербайджане. "Я происхожу из семьи архитекторов, архитектором был и мой дед, и в начальных классах рисование было для меня единственным способом бороться с заиканием". Немецкий мальчик, родившийся в самом центре нацистской Германии, уверовал в то, что ему удалось избавиться от темной тени отца, стерев с лица земли его мир, чтобы придать сил своему миру.