По мнению кремлинологов (политологов, занимающихся Россией. - Прим. Inopressa, министр обороны Сергей Иванов находится на второй ступени в российской иерархии. Первый гражданский, возглавивший "Пентагон на Арбате", ровесник, однокашник и коллега по КГБ Владимира Путина, один из стратегов президента. Накануне важного международного турне, в ходе которого российский министр посетит и Италию, куда он прибудет в воскресенье, и на следующий день после выступления Колина Пауэлла на Совете Безопасности ООН Иванов подтверждает позицию Кремля в отношении Багдада: инспекторы должны продолжить свою работу, "не стоит их торопить".

- Сергей Борисович, вы не считаете войну неизбежной?

- Потенциал политических и дипломатических методов пока не исчерпан. Я убежден, что в данном направлении существуют еще некоторые возможности, и они будут полностью использованы. Даже если инспекторы найдут в Ираке оружие массового поражения, мы считаем необходимым добиться того, чтобы Багдад разоружился, но без применения военной силы.

- Пока инспекторы ничего не нашли.

- Мы надеемся, что инспекции будут продолжены. В этом деле не стоит торопиться. Инспекторы должны продолжить свою работу, проверить все объекты. Многое будет зависеть от доклада, который господин Бликс представит 14 февраля Совету Безопасности.

- Какую позицию займет Россия в случае начала военной операции против Саддама Хусейна без санкции ООН?

- Сегодня наша позиция остается неизменной. Решение иракского кризиса должно происходить исключительно в рамках соблюдения международного права, на основании резолюций Совета Безопасности ООН, тех, что уже существуют, и тех, которые будут приняты. Лишь чрезвычайные обстоятельства могут изменить эту позицию. Я искренне желаю, чтобы такие обстоятельства не появились.

- Если Совету Безопасности будет предложена резолюция, санкционирующая применение силы, Москва воспользуется своим правом вето?

- Ответ на этот вопрос является прерогативой главы государства.

- Таким образом, сейчас уже можно говорить о том, что единодушия между Москвой и Вашингтоном, установившегося на первом этапе международной антитеррористической кампании, больше не существует?

- Конечно, сегодня мы расходимся во мнениях по целому ряду международных проблем, по методам их решения. Но мы преследуем одну и ту же цель: бороться с международным терроризмом. Трагедия 11 сентября стала мощным импульсом к сближению между нашей страной и Западом. И сегодня большая часть россиян воспринимает Запад не как противника, а как союзника. Наше сотрудничество с Соединенными Штатами в рамках антитеррористической коалиции позволяет лучше понять друг друга, укрепить взаимное доверие. Мы преодолеваем стереотипы холодной войны и убеждены в том, что тесное сотрудничество между Россией и Америкой является важнейшим условием, я бы даже сказал необходимым условием для достижения всеобщей безопасности.

- В настоящее время мы наблюдаем за расколом между Европой и Америкой. Чью сторону займет Россия, какому из двух стратегических партнеров отдаст предпочтение?

- Мы стремимся сохранять и развивать хорошие отношения с Соединенными Штатами, конструктивные и предсказуемые, в частности в сфере военного сотрудничества. Я полагаю, что партнерство между нашими двумя странами имеет важность не только для России и Соединенных Штатов, но и для всего мира. Но я также убежден, что История отвела Европе, вместе с Россией, исключительную роль в этом столетии. Лишь вместе с Европой мы сможем сформировать новую глобальную архитектуру безопасности, чтобы ответить на новый вызов международного терроризма.

- Председатель Совета министров Италии Сильвио Берлускони говорил, в том числе в ходе своего недавнего визита в Москву, о своем проекте почти полной интеграции, включая и военную, между Россией и Европейским союзом.

- Я не вижу ничего невыполнимого в этом предложении. Возможно, вам не известно, что мы еще в прошлом году предложили ЕС принять участие в европейских проектах в сфере безопасности и обороны. При этом необходимо учитывать, что ЕС пока является организацией политической и экономической. Мои европейские собеседники говорят, что военное сотрудничество с Россией может обсуждаться лишь после того, как Европа создаст свой собственный оборонный потенциал. Мы уже можем говорить о взаимодействии с Европой: в настоящее время обсуждается участие военно-транспортной авиации в миротворческих операциях, в координации действий военных флотов, мы консультируемся по кризисным ситуациям. Естественно, чтобы преодолеть различия, включая технологические, потребуется время и значительные капиталовложения. Перспективы принятия России в Европейский союз и интеграции во все европейские структуры не ближайшая, но реальная. Надеемся, что нынешний председатель ЕС, как и все последующие, учтут наши предложения и пожелают воспользоваться возможностями, которые мы предоставляем.

- Одним из самых серьезных моментов, осложняющих отношения между Россией и Западом, остается Чечня: Соединенные Штаты и Европа выступают за политические переговоры с повстанцами, которых Россия предпочитает называть террористами.

- И представители госдепартамента США, с которыми я недавно встречался, называют их террористами. У нас имеются неопровержимые доказательства связи между чеченскими сепаратистами и "Аль-Каидой". Театр на Дубровке стал еще одним доказательством: оснащение боевиков, которые захватили театр, не оставляет сомнений в том, что чеченцам помогают из-за рубежа. У нас есть доказательства: чеченские террористы пытаются заполучить токсичные вещества, в том числе и рицин, для совершения террористических актов. И не только в России. В Испании и Великобритании были арестованы люди, прошедшие подготовку в лагерях бен Ладена, некоторые из них воевали и в Чечне. Разведслужбы Германии сообщили нам, что члены "Аль-Каиды" воюют в Чечне. Несомненно, после захвата заложников на Дубровке они попытаются организовать еще один террористический акт. Они являются звеньями одной цепи, угрожающей нашей цивилизации - ее мы сможем ликвидировать лишь благодаря усилиям всего международного сообщества. Таким образом, я позволю себе поставить под сомнение ваше утверждение о том, что Запад настаивает на переговорах с бандитами. Единственные возможные "переговоры" с ними должны быть поручены органам правосудия.