Если посмотреть издали на конфликт, происходящий в горах Северного Кавказа между российским государством и чеченскими партизанами, то кажется, что он развивается по очень простой схеме. По такой же, по какой развивается любой другой конфликт между сильной "городской" властью и мятежным населением, укрывающимся в труднодоступных лесах. С одной стороны - репрессивная власть, с другой - народный героизм. Вспоминается Вильгельм Телль...

Достоинство книги "Чечня - внутреннее дело?", написанной четырьмя учеными (Анн Ле Эру, Од Мерлен, Амандин Регамей, Сильвия Серрано), заключается как раз в том, что она позволяет нам вникнуть в нюансы конфронтации, которая остается закрытой для сторонних наблюдателей. Авторы не столько свидетельствуют о событиях, как это делается в последних репортажах, сколько анализируют их, дают им новое прочтение, опираясь на историю, социологию и тонкое знание ислама.

Сложность ситуации видится ученым в том, что чеченцы, что бы они сами о себе ни говорили (или русские о них), не составляют "чистого" населения, отрезанного от российской реальности. Их лидеры, такие, как Масхадов, были кадровыми офицерами советской армии; из чеченцев вышло много руководителей советской эпохи. Сами местные жители перемешались, породнившись брачными связями, с пришлым населением, с которым они жили бок о бок.

После жестокостей, совершенных российской армией, совместное проживание сегодня выглядит невозможным. Вместе с тем война породила целую сеть теневых связей, криминального бизнеса (включая торговлю заложниками), существование которой устраивает многих в обоих лагерях. И это затягивает конфликт.

В отсутствие урегулирования в рамках норм международного права (каждая сторона трактует его по-своему) Москва, как можно заметить, не имеет другого выхода, кроме как продолжать репрессивные акции вплоть до полного покорения чеченцев. И терпит поражение, о чем свидетельствуют покушение на ее ставленника Кадырова и кровавая трагедия в Беслане. С другой стороны, разлетелась в прах и мечта чеченцев о нерушимом единстве в борьбе с оккупантами: сегодня к войне примешиваются междоусобные столкновения, которыми дирижирует Кремль.

Этот факт дает повод показать всю тонкость отношений между исламистами, явившимися в этот регион проповедовать и воевать, и местным населением. Тонкость этих отношений состоит в том, что религиозная практика суфийских общин с их культом святых, тесно связанная с обычаями этого уникального народа, не всегда "растворяется" в пуританском исламе, пришедшем из аравийских песков. На исламистов часто смотрят враждебно и подозревают их в сговоре с российской властью.

Однако авторы книги показывают, что чеченские боевики, потрепанные двумя войнами, находятся на перепутье между утверждением своей самобытности и ориентацией на общемировое исламистское движение, способное помочь им избавиться от власти Москвы. "Аль-Каида"? В Чечне она практически отсутствует.

Этот конфликт - не внутренний и не международный, он прежде всего кавказский. И Европа его словно не замечает. Но главное: в нем, как в зеркале, отражается российское общество, потерявшее ориентиры после крушения СССР, а потому не способное вскрыть нарыв, от которого заражается оно само.