Истоки этой истории восходят к 1980-м годам: тогда и советское, и китайское руководство, каждое со своей стороны, констатировали ущербность социалистической системы. Чтобы спасти ее - а заодно и себя - они обратили взоры на заграницу: Москва сделала ставку на финансовую помощь западных стран, Пекин - на капиталы капиталистических компаний. Различный выбор определил две разных дороги. СССР под руководством Михаила Горбачева через гласность и перестройку сделал выбор в пользу политической открытости, стремясь очаровать западные столицы в надежде получить их поддержку. Народный Китай под руководством Дэн Сяопина предпочел экономическую открытость, создав специальные экономические зоны для привлечения иностранных инвесторов. Продолжение известно. Советский режим рухнул, как только ослабели идеологические оковы; китайская коммунистическая система достигла процветания, отдав страну во власть безудержного капитализма, но ни на йоту не отступив в политическом плане.

Четверть века спустя можно с тревогой констатировать, насколько близки - не будучи одинаковыми, что не мешает им быть похожими, - модели правления в России и Китае. Правда, Москва уже больше не претендует на звание коммунистической, тогда как Пекин продолжает заявлять о своей коммунистической направленности, но в начале XXI века, когда секулярные религии утратили свою привлекательность, это различие не является по-настоящему значимым. Если исключить идеологическую оболочку, можно сказать, что на наших глазах формируются две аналогичные политико-экономические системы, где под защитой автократического государства (в случае Китая - даже тоталитарного) развивается капиталистическая экономика, приносящая дивиденды, прежде всего, власть предержащим. В некоторой степени эта гибридная система - результат отхода от коммунизма, по-своему осуществленного каждой из двух стран в конце прошлого века.

В ходе конференции, состоявшейся в декабре в Брюсселе, посол Китая при Евросоюзе и одновременно высокопоставленный член КПК заявил перед недоверчивой аудиторией, что социалистическая демократия, практикуемая в его стране, является образцовой в своем роде. По его словам, его партия правит в полной гармонии с семью другими политическими организациями, а Народное собрание является справедливым олицетворением чаяний народа, которые находят воплощение в честных выборах. Гуань Чэнъюань, несомненно, верил в то, что говорил. Именно такую политическую модель пытается внедрить сегодня у себя и Владимир Путин. Официальная российская делегация в ноябре посетила Пекин, чтобы на месте изучить и понять, как монолитный режим может долгое время сосуществовать с экономикой, открытой всему миру. Результаты последних парламентских выборов в России показывают, что Москва приближается к китайской модели: президентская партия "Единая Россия", получив две трети мест в Думе, теперь контролирует законодательную власть; остальные партии ей просто подыгрывают (за исключением КПРФ - последней легальной оппозиции!).

Сегодня плюрализм не в почете ни в Москве, ни в Пекине. Мартовские президентские выборы - с Дмитрием Медведевым в качестве официального кандидата - обещают быть столь же запрограммированными, как и съезд Коммунистической партии Китая, избирающий высшего руководителя. Сам Путин готовится последовать примеру Дэн Сяопина, долгое время правившего своей страной "из-за кулис", не выходя на авансцену. Преисполненный мудрости престарелый китайский руководитель просчитал своих коммунистических преемников до пятого поколения, которое должно будет править после 2012 года. Кремль стремится к той же стабильности в вопросе передачи власти.

Столь же поразительна схожесть двух стран в экономическом плане. Мы слишком часто забываем, что за китайским динамичным развитием стоит Специальная комиссия по управлению государственными активами (SASAC), в распоряжении которой - 185 компаний с активами в 1000 млрд долларов. Это крупнейший холдинг в мире, напрямую подчиняющийся государству, а его руководитель Ли Ронгронг имеет ранг министра. В России Кремль непосредственно руководит многими крупными российскими предприятиями: 11 высокопоставленных сотрудников президентской администрации руководят шестью компаниями, а 12 входят в состав их руководства; 15 членов правительства возглавляют шесть компаний, а еще 24 входят в их правление. На долю компаний, контролируемых таким образом, приходится 35% ВВП России, что составляет 350 млрд долларов.

Нужно ли говорить о том, что в Пекине, как и в Москве, прежде всего обогащаются представители номенклатуры, будь они членами КПК (один из примеров - ситуация на рынке недвижимости, потому что земля продолжает оставаться в собственности партии-государства) или выходцами из спецслужб. На долю всего российского "президентского холдинга" (иными словами, друзей Владимира Путина) приходится товарооборот на сумму более 60 млрд долларов - около 10% ВВП страны. Понятно, что Пекин и Москва хотят сохранить свою систему. В обоих случаях руководство страны извлекает прибыль из государственного капитализма: китайское получает доход от дешевой рабочей силы, российское эксплуатирует сырьевые запасы, не заботясь о развитии страны.

Такое сходство систем самой населенной страны мира и самой большой по территории не может оставить равнодушным. Их взаимодополняющие потребности - Россия нуждается в рабочей силе, а Китай в сырье - способствуют сближению, которое может пойти на пользу общим политическим интересам. Кремлевское руководство должно взять исторический реванш в отношениях с западными странами, на которые оно возлагает ответственность за падение коммунизма и последовавшее унижение страны. А руководство "Запретного города", со своей стороны, опасается малейшего демократического веяния, которое может его поколебать. Ось Москва - Пекин пока еще не стала реальностью, но обе столицы к этому стремятся.