Изгнанные большевиками, сотни тысяч русских эмигрировали из бывшей империи во Францию. Здесь остались места, где сохраняются эти нередко болезненные воспоминания, и потомки, которые поддерживают традиции своих предков, пишет в своем репортаже журналист французской Le Figaro Алексис Феерчак.

Век спустя после революции 25 октября 1917 года - которая на самом деле произошла 7 ноября, так как Россия тогда использовала юлианский, а не григорианский календарь - в парижском пригороде Курбевуа осколок царской России оказывает сопротивление ходу времени, говорится в статье.

Казаки Императорской гвардии собрали коллекцию военных объектов и произведений искусства, заботливо сохраненных в изгнании, и в жилом особняке, построенном в 1929 году, устроили полковой музей, частично открытый для широкой публики, передает журналист.

Картины, скульптура, посуда, военная форма, седла, оружие - в том числе длинная казацкая шашка - отдают дань уважения российской армии и государям, вплоть до юного царевича Алексея, убитого большевиками вместе с остальными членами царской семьи в ночь с 16 на 17 июля 1918 года в Екатеринбурге, сообщает автор.

Эта темная страница истории перекликается со страданиями полутора миллионов беженцев - военных, аристократов, представителей духовенства, а также либеральной буржуазии - которые покинули большевистскую Россию в 1920-е годы. Более 400 тыс. тех, кого называют "белоэмигрантами", уехали во Францию. "Мой отец приехал только в 1929 году, сначала он осел в Турции", - поясняет директор музея Александр Бобрикофф. Его дядя, в ту пору молодой офицер-артиллерист, был ранен и заболел тифом, он исчез после того, как отказался садиться на судно, отправлявшееся в Стамбул, с другими солдатами своего полка, чтобы не заразить весь корабль. "Мой дед остался ради своего сына. Он так его и не нашел", - взволнованно рассказывает Бобрикофф.

Потомки белоэмигрантов не забыли 1917 год, сделавший из России первый коммунистический режим. "Именно тогда все сломалось. России понадобится семьдесят лет, чтобы из этого выпутаться", - поясняет Жерар Горохофф, хранитель музея. "Николай II - мученик, но я им не восхищаюсь, зато Ленин и Сталин - монстры!" - восклицает бывший бортпроводник на пенсии, автор книг по русской военной истории.

Подобный крик души иллюстрирует память белоэмигрантов, не находящую покоя даже сто лет спустя. За тысячи километров отсюда, на российской земле, власти и граждане ведут менее резкие разговоры о событиях 1917 года. Особенно сейчас, в преддверии президентских выборов марта 2018 года, когда Владимир Путин весьма сдержан по этому поводу. Кремль явно не вдохновлен идеей революции, которая нарушила установленный порядок, но идея о Советском Союзе, победившем нацизм, ценится выше, отмечает Феерчак. Для сохранения национального единства Владимир Путин проводит в жизнь скорее узкоколейный путь "примирения" между "красными" и "белыми", у каждого из которых "своя правда".

В XIV округе Парижа находится ресторан "Закуски" - последнее заведение, которое держит владелец из "белых", а не из "экс-советских", говорится в статье.

Хозяин ресторана Николя Новикофф, потомок царских офицеров, радуется, когда "новые русские" приходят в "Закуски". "Лучший комплимент, который они способны мне сделать, это когда они говорят, что я сохранил русскую душу", - взволнованно рассказывает он.

Ссоры между белоэмигрантами порой носят религиозный характер, так как одни православные приходы подчиняются Московскому Патриархату, а другие захотели находиться под эгидой иной православной ветви - Константинопольского Патриархата, указывает автор статьи. Собор Александра Невского на улице Дарю в Париже предпочел присоединиться к Константинополю, чтобы испытывать меньшее влияние Кремля. Не в силах получить обратно эту историческую церковь, освященную в 1861 году, Московский Патриархат торжественно открыл новый собор Святой Троицы в Париже в октябре 2015 года на набережной Бранли, являющийся символом этих раздоров.

Однако время от времени намечаются признаки примирения, как это было 20 и 21 октября. На церемонии в соборе Александра Невского два патриарха, из Константинополя и из Москвы, вместе молились за "всех жертв Гражданской войны", говорится в статье.

"Я прекрасно знаю прошлое, но предпочитаю смотреть в будущее", - сказал Жорж Кучеренко, белоэмигрант, присутствующий на церемонии. "Для поколения моих детей эти ссоры непонятны, потому что они основаны на представлениях, восходящих к 1920-м годам", - пояснил он, уточнив, что главное - передать русскую культуру, в частности, язык. По мнению автора статьи, для последних белоэмигрантов это невозможная затея. Если некоторые после падения СССР решили вернуться в Россию, чтобы там жить или работать, то большинство из них полностью встроились во французское общество.

Такие одновременно радостные и печальные места символизируют малую Россию, которая по-прежнему находится в изгнании, век спустя после революции 1917 года, и которая по другую сторону от своих политико-религиозных дрязг желает, чтобы трагический характер ее истории никогда не был забыт, заключает Феерчак.