Каким бы могучим ни был Геракл, иногда он побеждал с помощью средств иных, чем грубая сила. Когда возникала необходимость, супергерой греческой мифологии вооружался биохимическим оружием - предвестником технологических инноваций современной войны.

Сражаясь с многоглавой гидрой, Геракл выманил чудовище из логова с помощью стрел, вымазанных дегтем. Убив в конце концов гидру, он разрезал ее тело и окунул наконечники стрел в яд. С тех пор в его колчане всегда были отравленные стрелы.

История о Геракле и гидре - это, пожалуй, первое в западное литературе описание химического и биологического оружия. Поскольку в мифах зачастую присутствует зерно исторической реальности, можно предположить, что боеприпасы с наконечниками, намазанными горючими или отравляющими веществами, были известны в истории Древней Греции и широко применялись в сражениях.

Едва ли можно считать совпадением то, что слово "токсичный" происходит от древнегреческого "токсон", означающего "стрела".

В новой книге, признанной блестящим исследованием по древней военной истории, Адриенн Мейор опирается не только на мифы, но и на работы древних авторов и находки археологов, показывая, что биологическое и химическое оружие применялось в сражениях задолго до появления горчичного газа, напалма и ящика Пандоры, наполненного патогенными микробами.

Античные греки были не единственными, кто превращал природу в оружие. Мейор приводит свидетельства применения биологических агентов в битвах, разворачивавшихся от Европы и Ближнего Востока до Индии и Китая. Среди жертв и тех, кто использовал такое оружие, были Ганнибал, Юлий Цезарь и Александр Македонский.

"Значительное количество легенд и исторически достоверных фактов позволяет пересмотреть наши представления о происхождении биологического и химического оружия и связанных с ним нравственных и технологических ограничений", - делает вывод Мейор.

Мейор - независимый ученый, специалист по классической филологии и фольклору. Ее книга, недавно вышедшая в издательстве Overlook Duckworth, называется "Греческий огонь, отравленные стрелы и бомбы со скорпионами. Биологическое и химическое оружие в Древнем мире".

Роберт Каули, основатель и бывший редактор MHQ, ежеквартального журнала по военной истории, на прошлой неделе назвал эту книгу "солидным вкладом в военную историю". Мейор, добавил он, "сделала то, чего до нее никто не делал, собрав воедино материал о грязных хитростях древних войн и задумавшись о том, как он соотносится с нашей нынешней одержимостью оружием массового уничтожения".

Книга появилась в момент, когда у ученых вновь пробудился интерес к происхождению и истории войн. Историки и археологи уделяют все большее внимание ранее не замеченным свидетельствам о войнах между племенами и кланами, а также тех, которые велись в более развитых цивилизациях.

Выяснилось, что у майя, считавшихся мирной культурой, где правили жрецы, больше интересовавшиеся летоисчислением, чем войной, руки в крови. На Таити, жителей которого считали воплощением образа благородных дикарей Руссо, велись кровопролитные и безжалостные войны. Некоторые ученые полагают, что количество войн почти во всех древних обществах преуменьшалось в десятки раз.

"Люди наконец поняли, что ученые отказывались признавать реальность, - заявил на прошлой неделе Стивен Леблан, директор Музея археологии и этнологии в Гарварде. - Война универсальна и уходит корнями в глубину истории человечества".

Лебан - автор книги "Миф о мирном, благородном дикаре", написанной в соавторстве с Кэтрин Реджистер и изданной в этом году St. Martin's Press. Он высоко отзывается о книге Лоренса Кили, антрополога из Университета Иллинойса, "Война до цивилизации", вышедшей в 1996 году и расширившей понимание войны в разные времена и в разных культурах.

Леблан не читал книгу Мейор, но высказал опасения, что она недостаточно углубляется в древность. Хотя она упоминает шумерские клинописные таблички, свидетельствующие о знании смертельных патогенов в 1770 до н. э., в своей книге она ведет отсчет от греков и римлян, сведения о которых более достоверны.

Мейор применила свои знания в области мифологии, археологии и истории к биохимическому оружию после терактов 11 сентября 2001 года. "После страхов, связанных с сибирской язвой, я поняла, насколько современна история биохимических войн", - сказала она в одном из интервью.

По словам Мейор, специалисты по античности говорили ей, что греки никогда не применяли токсическое оружие из-за своего принципа "честной борьбы". Другие авторы редко обращались к исследованию биохимической войны в древней истории, отчасти потому, что ее считали новейшим изобретением, ненамного старше, чем газовые атаки времен Первой мировой войны. Способность манипулировать в ходе войны патогенами, токсинами и химическими веществами, конечно, требовала современных знаний в области эпидемиологии, биологии и химии. Биохимической войной в античности можно считать только отравление колодцев или катапультирование больного чумой в стан врага. По крайней мере, так считалось.

Но Мейор установила: все, что требовалось древним, это эмпирическое знание, а не современное научное понимание того, что яд змеи смертелен и может эффективно применяться, распространяясь с помощью лука и стрел.

Отравленные стрелы могли сыграть решающую роль в ходе Троянской войны, пишет Мейор. Гомер не говорит об этом прямо, но упоминания черной крови, текущей из ран, и использование пиявок для отсасывания такой крови являются указаниями на отравление змеиным ядом.

В своей книге Мейор приводит мифологические и исторические данные об античных лучниках, создававших токсичные боеприпасы, используя ядовитые растения и бактериологические вещества, а также змеиный яд. Она описывает попытки применить против вражеских войск и городов оспу и бубонную чуму, что римские историки называли "мором, созданным руками человека".

Во время Пелопоннесской войны, пишет Мейор, спартанцы создали отравляющий газ и машину, стреляющую огнем для поражения вражеских укреплений. В ходе своих завоеваний ассирийцы бросали гранаты, наполненные маслом. У древних китайцев и индийцев имелись рецепты токсичного дыма.

В книге Энея Тактика о том, как пережить осаду, в IV веке до н. э. появилась глава, посвященная боеприпасам с химическим зарядом. Мейор отмечает, что Эней рекомендовал лить на вражеские войска и их осадные машины смолу, затем бросать пеньку и куски серы и, наконец, горящую солому, вызывая разрушительный пожар.

Хотя напалм изобрели только в 1940-е годы, а широко применили лишь во время войны во Вьетнаме, греческий огонь обладал такими же свойствами уже в VII веке. Длившиеся веками эксперименты с воспламеняющейся серой, негашеной известью и сырой нефтью привели к созданию легендарных боевых зажигательных средств. Затем помповый насос дал возможность стрелять воспламеняющимися соединениями, главным образом сырой нефтью, с кораблей по вражеским кораблям и береговым укреплениям. Это было использовано в 673 году для прорыва осады Константинополя арабами.

"Поражает то, - пишет Мейор, - что древним, в сущности, были известны почти все основные виды современного химического и биологического оружия".

Тогда, как и сегодня, общество двойственно относилось к применению огня, мора и других орудий террора. Для греков и многих их противников воевать честно означало сойтись сомкнутым строем на равнине, биться врукопашную мечами и копьями и героически погибнуть. Но Мейор и другие исследователи нашли у древних авторов множество примеров биохимической войны и ее оправдания как крайнего средства при обороне.

Есть также свидетельства того, что древние понимали: биологическая война является обоюдоострым мечом. Нередко случалось, что Геракл сеял разрушение среди тех, кого надеялся защитить: мифологическая версия "дружеского огня".

Ученые, похоже, готовы принять концепцию Мейор о древних прототипах биохимической войны, но среди военных историков гораздо больше разногласий по поводу того, когда и как война стала столь важным аспектом жизни человечества.

Стандартные представления относят начало организованных боев между группами к временам, когда охотники начали устраивать поселения и заниматься сельским хозяйством, что произошло около 10 тыс. лет назад. У людей появились земли, которые надо было защищать или хотелось завоевать. С появлением городов и государств войны стали более напряженными и разрушительными.

В августовском номере журнала Natural History Р. Брайан-Фергюсон из американского Университета Рутгерта пишет, что самым ранним свидетельством войны стало массовое захоронение, в котором находятся скелеты и каменные стрелы, обнаруженное в долине Нила в Судане. Считается, что этому захоронению 12-14 тыс. лет.

Отвечая на это в последнем номере журнала, Леблан подвергает критике миф о том, что на более ранних этапах люди были "величаво мирными".

В своей книге "Непрекращающиеся войны" Леблан соглашается с тем, что "усложнение общественного устройства приводит к лучше организованным и более напряженным войнам". Но в одном интервью он отметил, что исследования примитивных обществ показывают: их войны были особенно жестокими, в конфликтах погибало как минимум 25% населения.