На первый взгляд, пишет Райнхард Везер в Frankfurter Allgemeine Zeitung, у Михаила Ходорковского и Pussy Riot мало общего. Олигарх, который до ареста был одним из самых могущественных людей России, стал жертвой борьбы за власть и влияние, а приговор обосновали экономическими преступлениями, напоминает автор. Политическим оппозиционером он стал только в тюрьме. "Активистки Pussy Riot принадлежат к самой радикальной части российской оппозиции, в которой представляют собой маргинальное явление", а приговорили их за хулиганство по мотивам религиозной ненависти.

Первая параллель между двумя процессами, по словам автора, состоит в том, что подобные обвинения и в западных государствах привели бы к суду и, возможно, к приговору. Автор также указывает на то, что МИД России отвергает критику из-за рубежа именно с таким обоснованием. Он напоминает, что во время процесса постоянно цитировался немецкий закон, согласно которому акция, подобная "панк-молебну", могла бы привести к трем годам заключения, хотя на практике, по словам автора, немецкий суд не мог бы вынести такой приговор.

По словам автора, активистки Pussy Riot, вероятно, переоценивают себя, считая, что несоразмерно жестокий приговор доказывает страх режима перед протестом. "Многое указывает скорее на то, что это хорошо просчитанная реакция, призванная укрепить легитимность режима и ослабить оппозицию", - пишет Везер. Заключение трех активисток в СИЗО, гротескное растягивание процесса и подробное освещение суда государственными СМИ в духе стороны обвинения поспособствовали известности Pussy Riot. "Эффективность такого освещения событий доказывается результатами опросов: подавляющее большинство россиян считает процесс над Pussy Riot справедливым, значительная часть придерживается такого же мнения о приговоре. В процессе по делу, которое многие люди расценили как оскорбление их религиозных чувств, режим выставил себя защитником приличий и элементарного порядка", - рассуждает автор.

"Связанная с этим общественная поддержка - еще одна параллель между процессами Pussy Riot и Ходорковского", - продолжает он. По его словам, "арест Ходорковского осенью 2003 года был частью избирательной кампании перед выборами в Думу, впервые обеспечившими Путину уверенное большинство в парламенте". Он напоминает, что большая часть населения возлагала вину за все ошибки первого постперестроечного десятилетия на олигархов, поэтому судебное давление на Ходорковского и ЮКОС было встречено одобрительно.

"Протесты из-за границы для российского режима в обоих случаях были всего лишь неприятным побочным эффектом, практически незаметным в сравнении с внутриполитической выгодой. Демократическая оппозиция как тогда, так и сейчас из принципа не могла не встать на сторону тех, кто подвергся преследованию властей явно в обход принципов правовой государственности. Девять лет назад это усилило изоляцию либералов, в тот момент и так немногочисленных и маргинальных: путинские пропагандисты обвиняли их в том, что они защищают только интересы коррумпированных расхитителей народной собственности. Теперь вожди внепарламентской оппозиции, усилившейся после сфальсифицированных думских выборов в конце 2011 года, стоят перед схожей дилеммой: они не могут не требовать освобождения участниц Pussy Riot, но этим уменьшают свои шансы на поддержку вне протестной среды больших городов", - рассуждает автор. Кроме того, он отмечает, что инсценированный процесс против Pussy Riot отвлек внимание общественности, в том числе международной, от остальных тем на повестке дня оппозиции.

"При этом процессы как против Pussy Riot, так и против Ходорковского могут показать характер российской государственности как власти произвола: преследование преступлений зависит не от содеянного, а от того, не несет ли оно политическую выгоду для власть имущих", - заключает он.