Что делать с памятниками деятелям прошлого, которые содействовали рабству или, как во Франции, колонизации? Демонтировать их? Поместить в музей? Решение, быть может, стоит поискать в России, пишет Лора Мюра, профессор, директор Центра европейских и российских исследований в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, на страницах французской газеты Liberation.

"Может ли Россия хоть в чем-то научить нас справляться со сложными аспектами нашей национальной истории?" С этого несколько провокационного вопроса Джеймс Глазер, декан Школы искусств и естественных наук в Университете Тафтса, недавно начал небольшую статью на животрепещущую тему: что делать с памятниками конфедератам, терпеливо демонтированным почти повсюду в стране после трагического эпизода в Шарлотсвилле? Убрать их? Отправить их на переплавку или на свалку? Собрать их в каком-то музее?

Быть может, ответ отыщется в Москве, в Музеоне, называемом также "Парк искусств", где в 1992 году была оборудована секция для коллекции скульптур и памятников, олицетворяющих пережитки советского режима? На этом кладбище поверженных памятников восстановленные статуи сопровождаются не только пояснительными табличками. То, как они расставлены, в буквальном смысле вновь помещает их в присущий им исторический контекст. Самый яркий пример - памятник Сталину из гранита, утративший свой нос и выигравший в патетике, будучи поставленным перед стеной "жертв тоталитарного режима" - монумента, изображающего десятки лиц из камня, выставленных за колючей проволокой. Куда бы ни встал зритель, он не может смотреть на Сталина, не замечая жертв его преступлений. Не отводя глаз, он увидит памятник Андрею Сахарову, нобелевскому лауреату по физике и одному из самых знаменитых диссидентов советской эпохи. Сидящий с руками за спиной и сдвинутыми ногами, что наводит на мысль о его вынужденной скованности, со взором, устремленным к звездам, Андрей Сахаров не удостаивает взглядом Феликса Дзержинского. Создатель КГБ стоит напротив него на высоком пьедестале, на основание которого писает собачка, уточняет Джеймс Глазер.

Какой вывод позволяет сделать Музеон? Установление диалога с прошлым и диалектический подход, возможно, представляют собой решение для ухода от бесплодной полемики, все более разгорающейся вот уже месяц в США, между яростными президентскими твитами и негодующими передовицами газет. Поскольку такие дебаты лишь заводят в тупик, считает Мюра.

Избавляться от статуй конфедератов - значит подвергать цензуре историю, искоренять прошлое и лишать потомков рабов не только образов их угнетателей, но и доказательств идеологии, которая отстаивала их неполноценность. Нельзя забывать о том, что эти памятники весьма далеки от пережитков той эпохи, они были воздвигнуты в основном в XX веке, с целью культивировать наследие Гражданской войны в США, и в этом качестве обладают дополнительным историческим и политическим значением, указывает автор статьи. Возьмите Жанну д'Арк: ее изображения при Парижской коммуне и во время дела Дрейфуса имели разный смысл. Ее прославление историком Мишле или отцом и дочерью Ле Пен тем более различно.

Во Франции никто не собирается чествовать маршала Петена. Тем не менее, Франсуа Миттеран поступал правильно, ежегодно возлагая венок на могилу победителя под Верденом. Недавно стали всплывать на поверхность другие ситуации: что делать с Кольбером, великим государственным деятелем и разработчиком позорного Черного кодекса, узаконивающего рабство, памятники которому стоят по всей Франции? - задумывается автор. Список таких деятелей очень длинный. И нужна изрядная историческая креативность и сообразительность, чтобы найти некое деликатное и серьезное решение для этого кардинального вопроса, с тем чтобы упорядочить то прошлое, которое никуда не уходит. Историки, художники, кураторы всего мира, дайте волю своему воображению! - призывает Мюра.