"Не так давно мэр Москвы Сергей Собянин, казалось, достиг невозможного. Собянин завоевал широкую похвалу за превращение российской столицы в город в европейском стиле с модернизированным общественным транспортом и чистыми улицами. Он почти не сталкивался с оппозицией со стороны общественности и сумел сохранять одобрение президента Владимира Путина. Многие как среди либералов, так и среди политического истеблишмента, надеялись, что он вскоре сможет заменить непопулярного премьер-министра Дмитрия Медведева - и однажды, возможно, даже самого Путина. Однако в течение нескольких последних недель репутация Собянина была подорвана", - пишет в журнале Foreign Policy Александр Баунов, старший научный сотрудник Московского центра Карнеги и главный редактор Carnegie.ru.

"Два последовательных уик-энда в Москве были отмечены крупнейшими акции протеста в России с 2012 года, которые были жестоким образом разогнаны полицией, избившей и задержавшей тысячи демонстрантов. Мэр казался бессильным, поскольку подавлением протестов руководили из Кремля. И российские правители, и оппозиция рассматривают эту конфронтацию как пробный заход для более масштабного противостояния на парламентских выборах 2021 года и следующих президентских выборах 2024 года. Уже более не представляется, что Собянин будет играть на тех или иных звездную роль, потому что он потерял доверие обеих сторон", - говорится в статье.

"Собянин стал мэром Москвы в 2010 году и (...) был не типичным путинским приспешником или идеалистом-мечтателем от оппозиции, а бескомпромиссным, но объективным технократом. Тем не менее, он быстро заработал известность по всему городу благодаря своим проектам по так называемой европеизации инфраструктуры: тротуары были расширены, чтобы сделать их более удобными для пешеходов, были построены новые парки и общественные места, а также был обновлен общественный транспорт", - пишет Баунов.

"(...) Нынешний кризис - это совсем другое дело. Поводом для беспорядков стало нечто заурядное: отказ разрешить кандидатам от оппозиции баллотироваться на выборах в Мосгордуму. В 2014 году, перед последними выборами в городскую Думу, мэр Собянин добился от Путина права на проведение выборов между отдельными кандидатами без каких-либо партийных списков. Это было похоже на особую милость, которую некоторые средневековые города получали от своих монархов в средневековые времена. В 2014 году это сработало в пользу Собянина, когда его кандидаты, которым он благоволил, выиграли места в городской Думе как формально независимые. (...) Однако на этот раз эта практика привела к политическому кризису", - отмечается в статье: "москвичи с растущим гневом наблюдали за тем, как проправительственных кандидатов регистрировали, (...) в то время как популярным оппозиционным кандидатам было отказано в регистрации по техническим причинам".

"Московские городские власти могли бы разрядить проблему, разрешив регистрацию оппозиционных кандидатов. Но Кремль не захотел отступать", - пишет автор, отмечая, что ответ на политическую демонстрацию на площади Сахарова в Москве 27 июля, которая стала самой крупной с момента уличных протестов 2011 и 2012 годов, "было преднамеренное проявление грубой силы".

"(...) Мэр появился на телевидении и выразил свою полную поддержку подавлению демонстраций. Несмотря на свой тщательно культивируемый имидж независимого человека, было ясно, что он чувствовал, что не может позволить себе дистанцироваться от Путина и правящей элиты, - подчеркивается в публикации. - Таким образом, кризис в Москве стал кризисом в России. Обе стороны в борьбе понимают, что на карту поставлено гораздо больше, чем муниципальные выборы, и рассматривают это как первую схватку в битве за Кремль. Обычно полиция не проводит такие жестокие избиения мирных демонстрантов, жалующихся на местные проблемы. Это послание силы от правителей страны: вот что получит народ, если бросит вызов царю".

"Это, в свою очередь, активизировало так называемую несистемную оппозицию России - тех, кто находится вне парламента - которая хочет избавиться от Путина. Три недели назад они говорили о скромной региональной кампании. Теперь у них более амбициозная программа гражданского сопротивления по всей России. У них нет явной надежды на победу. Но они видят шанс нарушить планы Кремля по спокойной передаче власти в 2024 году между Путиным и избранным преемником, транслируя различные формы недовольства: несчастья российской интеллигенции, экономические проблемы простых людей, обиды на Москву в провинциях и неопределенности среди элиты", - отмечается в статье.

"Для самого Путина это не что иное, как экзистенциальная угроза. Он всегда утверждал, что его режим нельзя победить в войне, но теоретически он всегда был уязвим для поражения на выборах. На практике Путин стремится обеспечить, чтобы выборы не могли быть проиграны - а от политической элиты ожидают, что она должна сплотиться. И вот, когда вырисовывается угроза реальной победы оппозиции, выясняется, что Собянин всегда был частью системы. Он в слишком большой степени был путинским солдатом, чтобы когда-либо предпринять атаку на него".

"Реакция государства была более жесткой, чем зимой в 2011 и 2012 годах. (..) На этот раз правительство обострило кризис. Они отреагировали на мирные протесты насилием, как если бы началась революция, в той или иной степени говоря протестующим: "Вы хотите революцию? Мы готовы, давайте сражаться!" Как будто они пытаются защитить себя от будущих сценариев, проводя хирургическую операцию на абсцессе, который еще не созрел", - пишет Баунов.

"Путинский режим - это не тот режим, который имеет продуманную стратегию и последовательную идеологию; он действует в ответ на события. Все кризисы, угрозы и успехи, которые он пережил, оставляют свой след и определяют будущее поведение. Правящая элита считает подавление нынешних демонстраций в Москве своего рода тренировочным упражнением для подавления будущей революции. И Собянин доказал, что готов принять участие", - резюмирует автор.