На посту главы Ирака или в зале суда, занимая пост президента или являясь подсудимым, которому грозит повешение, Саддам Хусейн остается Саддамом Хусейном. Высокомерие, которым всегда отличался диктатор, не покинуло его и на скамье подсудимых. То же можно сказать и о безграничном презрении, которое он питал к своим жертвам и которое он сохранил даже тогда, когда, сидя всего в нескольких метрах от него, они описывали свои ужасные муки в его застенках. Не говоря уже о полном отсутствии чувства вины, которое он демонстрирует с первого дня процесса, возобновившегося в понедельник и отложенного до 21 декабря.

Дробилка

Вчера бывший раис отказался присутствовать на заседании трибунала. Накануне два свидетеля явились в суд, чтобы без маски рассказать о том, что они видели и пережили в Дуджайле, как в массовом порядке арестовывали жителей деревни и каким пыткам они подверглись после неудавшегося покушения на президентский кортеж. 38-летний Ахмед Мухаммед, член шиитской партии "Ад-Даава", рассказал, как были зверски убиты многие из его соседей. Барзан, сводный брат бывшего президента и один из обвиняемых, назвал его "лжецом". "Я сам там был, - ответил бывший узник, выступавший в качестве потерпевшего. - Один из моих друзей подвергся пыткам. Его убили на моих глазах, и я был тому свидетелем. Я видел тела наших замученных соседей, некоторые из них были обезображены до неузнаваемости". "Клянусь перед Богом, - продолжил он, - я вышел из комнаты и слева увидел дробилку: из нее текла кровь, а под ней были волосы". Эти показания не помешали диктатору попытаться украсть у него роль жертвы: "Мне больно оттого, что мне приходится враждовать с одним из моих сыновей - мне, прослужившему этой стране тридцать лет". "Всякий глава государства, на которого совершается покушение, имеет право отправить нападавших под суд", - добавил он.

Еще более трагичными были рассказы двух женщин, имена которых не были названы по соображениям безопасности. Первой из них в момент ареста было 16 лет. Она разрыдалась, рассказывая о том, как палачи бывшего диктатора заставили ее раздеться. "Они заставили меня снять одежду. Раздвинули мне ноги. Они связали мне руки и стали избивать меня проводами. Там был не один охранник, а целых пять". Назвав имена двух младших офицеров, она заявила, что ее пытали "в комнате, где все было красным, все предметы". "Ночью они иногда открывали дверь и швыряли нам хлеб, который мы не могли есть - так жестоко нас пытали", - добавила она, уточнив, что ее "подвешивали к потолку со связанными ногами и руками".

Но еще более жестоким был рассказ о беременных женщинах, которых держали в наручниках даже после родов: охранники препятствовали попыткам других узниц оказывать помощь роженицам и отталкивали их, задевая при этом новорожденных. Когда рассказ был закончен, адвокат изъявил желание увидеть эту женщину. После этого между залом для журналистов и залом заседания была опущена штора.

Эти страшные рассказы, которые, впрочем, не установили вины раиса и пятерых других обвиняемых, вызвали у бывшего президента жалость... к самому себе. Он удивился, что судья счел нужным выслушать свидетелей, но никто "не спросил Саддама Хусейна, не пытали ли его, не били ли его". "Я живу в стальной клетке под тентом, в соответствии с американскими демократическими правилами. Вы должны обязательно посмотреть на меня в этой клетке", - сказал он.

Последнее слово

Как и на первом заседании (19 октября), он использовал любую заминку в свидетельских показаниях, чтобы поставить председателя трибунала в тупик. В этих случаях он требовал вызвать в суд "менее усталых" свидетелей. Говоря о себе в третьем лице, он взял в свидетели иракский народ, чтобы сказать, что он "не боится смертной казни": когда "Саддам уйдет, ему на смену придет другой. Это не имеет значения". Во вторник последнее слово осталось за ним. Покидая зал, он крикнул судьям: "Идите к черту!"