"Если обмен состоится, а Кремль не изменит своей традиции чествования секретных агентов, обвиняемые в шпионаже россияне вскоре, возможно, будут позировать дизайнерам марок в Москве, а не здешним тюремным фотографам", - пишет в блоге на сайте The Washington Post Джеф Стейн. Однако, по его наблюдениям, жизнь многих российских шпионов по возвращении на родину оказывалась приятной лишь для стороннего и непосвященного наблюдателя, а на деле была не очень-то сладкой. Поэтому после депортации "главной заботой" вновь разоблаченных российских агентов, по мнению автора, будет "не впасть в уныние".

В подтверждение своих слов Стейн разбирает несколько самых известных примеров. Так, Рудольф Абель, которого в 1962 году обменяли на сбитого над СССР летчика Гарри Пауэрса, девять лет спустя скончался от рака легких. Хане Кехер, в 1986 году вместе с мужем Карлом выданной Чехословакии в обмен на советского диссидента Анатолия Шаранского, после триумфальной встречи на родине стала настолько "досаждать дурная слава шпионки", что она пыталась найти защиту в суде. Жалобу отклонили.

Не была довольна своей жизнью на родине и чета Коэнов, укравших для СССР атомные секреты. Они удостоились высоких наград - как в советский, так и в постсоветский период, однако их "душевное состояние так и не пришло в норму". Коэны жили на даче под Москвой, отказываясь учить русский, контактировать со своими родственниками в США и западными СМИ. Как пишет Найджел Уэст, Мориса "угнетал суровый аскетизм жизни при тоталитарном режиме", а "особенно критически" он относился к Леониду Брежневу. Затворником после героического возвращения на родину стал и Гордон Лонсдейл. Он критиковал экономическое устройство СССР и умер в возрасте 48 лет, собирая грибы.

"Анна Чэпмен, великолепная звезда из нынешней партии подозреваемых в шпионаже россиян, тоже, наверное, может рассчитывать, что ее покажут по телевизору (помимо портрета на марке) - вне зависимости от того, будет ли у нее в итоге все хорошо или нет. У большинства не было", - заключает Стейн.