Он молодой и чернокожий. До сих пор никто во Франции не интересовался им. Все изменилось, с тех пор как Чарли каждую ночь учиняет поджоги.

И снова этот взгляд, который говорит: я тебе не доверяю. Он свидетельствует о готовности к обороне и одновременно об агрессивности. Его глаза сверкают из-под капюшона его балахона. Уже одна походка этого человека заставляет быть начеку. Он подошел пружинящим шагом, похожий на атлета. Опущенные плечи и руки, которыми он размахивал, казалось, принадлежали побитому боксеру, который в последний раз сжимает кулак. Этому черному около 18, возможно, 20 лет. Как и многие его сверстники из парижского предместья Ольнэ-су-Буа, он, кажется, не очень расположен говорить с незнакомым человеком о поджогах прошлой ночи.

Снова вокруг столицы загорелась пара сотен машин, а также автобусы, магазины, склады, больницы и детские сады. Снова полицейские в касках и наколенниках попытались спасти то, что можно было спасти. В Гриньи, предместье к югу от Парижа, бунтовщики стреляли из дробовиков и охотничьих ружей. Двое служащих было ранено. Уже есть первая жертва. 61-летний мужчина, который в пятницу был избит дебоширами, когда пытался затушить горящий мусорный бак, умер от причиненных ему повреждений. Волнения уже давно перекинулись на другие города. О беспорядках сообщают из Лилля, Бреста, Бордо, Монпелье, Ниццы и Страсбурга. Там тоже затронуты пригороды, в которых живут преимущественно иммигранты и другие обделенные слои населения.

И до сих пор нет однозначного ответа на такой простой вопрос: почему поджигатели это делают? Зачем они делают все, чтобы их жалкий мир взлетел на воздух, разрушают в своих кварталах то немногое, что у них есть? Почему они поджигают машину соседа, фирму, в которой работает отец, магазин, в котором мать покупает продукты, детский сад, в который ходит маленький брат, автобус, на котором ездит сестра?

"Заткнись", - шипит молодой человек в капюшоне. Однако потом, очевидно, довольный эффектом, который произвели его слова, он решается ответить. "Поджечь машину проще простого, - говорит он. - Ты наливаешь в бутылку бензин или спирт, запихиваешь в горлышко тряпки, поджигаешь их, разбиваешь камнем окно в машине, кидаешь горючую смесь внутрь и смываешься".

Человек, который знает, как сделать коктейль Молотова, называет себя Чарли. Его так окрестили дружки. Учителей, которые звали бы его настоящим именем, уже давно нет. После третьего класса со школой было покончено, говорит он. Его отца простыл и след. Его мать из Мали (государство в Западной Африке. - Прим. ред.). С ней Чарли делит две комнаты в льготной квартире для малообеспеченных, полученной от государства. В течение некоторого времени он каждый день пытался найти какую-нибудь работу. Но эти времена прошли. "Черному, у которого к тому же нет образования, ничего не получить", - подводит он итог своим поискам работы. Тут не поможет и французский паспорт, который у него есть, как у всех, кто родился во Франции.

Как Чарли прошлой ночью сделал самую простую на свете вещь? В нескольких шагах от него стоит обугленный остов развозочного автомобиля. Пятна ржавчины на колпаках колес и на двери свидетельствуют о том, что у владельца, помимо этого автомобиля, вряд ли было много имущества. Над тем, что осталось от автомобиля, прошел дождь из стекла. Вокруг валяются зеленые осколки разнесенного вдребезги креста, висевшего над аптекой.

Он только внес свою лепту. Сарко, как он называет министра внутренних дел Николя Саркози, не заслужил ничего лучшего. Подонками и сбродом назвал министр его и его друзей и заявил, что хочет очистить пригороды от них. Никто, кстати, не извинился за то, что полиция недавно кинула гранату со слезоточивым газом в одну из мечетей. Политикой Чарли, по его собственным словам, не интересуется, правоверным мусульманином тоже не является. А если его выводит из себя фамильярность министра, слишком жесткая реакция полиции, то это потому, что ими движет то, что его уже столько раз задевало: отсутствие интереса к его персоне, пренебрежение.

При помощи коктейля Молотова он хотя бы вызвал к себе интерес. Каждую ночь в Ольнэ-су-Буа приезжают съемочные группы. Они приезжают со всего мира, следят за горением пламени, миганием голубого света, воем сирен, звоном бьющегося стекла, возгласами радости подростков, которые еще недавно были неудачниками, не имевшими ни работы, ни жилья, а теперь ощущают себя городскими партизанами-победителями. Уже в течение нескольких недель Чарли не просто смотрит телевизор. Его самого показывают по телевизору. Для того, кто всю жизнь чувствовал себя обойденным и незамеченным, - это триумф. "Поджоги доставляют удовольствие", - признается он.

Слова и образ мыслей молодого человека соотносятся с тем, что психологи, политологи и социологи выяснили о преступниках и мотивах их преступлений. Большинству молодых людей, швырявших коктейли Молотова, от 14 до 25 лет, установили эксперты. Неосуществленные надежды на интеграцию вылились в гнев. В 1998 году, когда белые, черные и родившиеся во Франции арабы выиграли чемпионат мира по футболу, забрезжила надежда, что французы и за пределами стадиона сохранят солидарность и будут держаться вместе. Однако оказалось, что хоть футболиста арабского происхождения, творящего на поле чудеса, Зинедина Зидана и встречают с распростертыми объятиями, других французов африканского происхождения по-прежнему вытесняют в гетто.

Социолог Жерар Може обеспокоен тем, что распад общества прогрессирует и его нельзя остановить, что разочарованные и отчаявшиеся будут искать утешение у исламистов или могут поддаться искушению заработать быстрые деньги, которые обещают торговцы наркотиками и автомобильные воры. Може полагает, что радикалы-имамы, дилеры и воры нарочно разжигают насилие в пригородах и пытаются приумножить хаос, расширить сферу своего влияния. Точно известно, что против большинства подростков-поджигателей уже раньше велись уголовные дела, в связи с другими преступлениями.

Рашид и Калед присоединяются к Чарли. Они только хотят уехать отсюда, из пригорода Ольнэ-су-Буа. Это говорят двое выходцев из Магриба, которые, судя по возрасту, могли бы приходиться друг другу отцом и сыном, однако держатся как друзья. Оба носят короткую бороду, дружелюбно улыбаются. В пригороде все разрушено, нет никакой безопасности, утверждают они.

Все разрушено? Разве здесь нет спортзалов, велосипедных дорожек, социальных работников? Это все лоскутки, ничего не сходится, говорит Калед, который занимается упаковочным бизнесом и как француз арабского происхождения гордится тем, что продает "только арабам, а не французам". Велосипедные дорожки здесь - это просто насмешка, считает Рашид. "Велосипед украдут тут же, лифт, который нужен, чтобы поднять его на балкон на восьмой этаж, не работает, и, кроме того, там уже стоит мебель и чемоданы, которые не умещаются в квартире", - добавляет Калед.

Не очень подходящими выглядят и названия улиц. Улица, на которой стоят десятиэтажные дома казарменного типа, носит имя Альберта Швейцера, еще одна - Марко Поло. Странно и неуместно звучит здесь то, что говорят политики об интеграции, равенстве возможностей и новых программах действий. Именно сейчас, когда безработица и горы долгов во всей стране достигли рекордных высот, глава правительства Доминик де Вильпен хочет вкладывать деньги в пригороды и создавать там рабочие места.

Установлено, что пособия ввиду нехватки денежных средств в прошедшие годы были урезаны. Пришлось отказаться также от учреждения "близкой полиции", которая должна была сотрудничать с молодежью на доверительной основе.

Новые программы помощи, считает учитель физкультуры Мунир Барбуши из пригорода, особо не помогут, как показывает опыт последних 30 лет. Нужно заставить французов дать черным и арабам работу.

Несколькими улицами дальше родители выступают против вышедших из-под контроля детей. Всего несколько часов назад подростки пытались разрушить то, что у них ассоциируется с ненавистным французским государством, которое не хочет принять их: школы, автобусы, пожарные машины. Теперь на том же месте маршируют 40-, 50-, 60-летние граждане с государственными регалиями на отворотах пиджаков. Они надели сине-бело-красные ленты, поют "Марсельезу", требуют восстановления права и закона. В нескольких километрах к югу от этого места президент Жак Ширак обещает, что те, кто сеет страх и насилие, будут жестоко наказаны.

Так же, как Рашид и Калед, Чарли бы тоже с удовольствием уехал. Однако государство выделило ему и его матери квартиру в Ольнэ-су-Буа. Больше ему ничего не светит. Ни сейчас, ни в будущем - когда огонь будет потушен, и проигравшие останутся проигравшими.