Кройцберг - это не Клиши-су-Буа, и Берлин - это не Париж. Не нужно быть экспертом, чтобы это знать. Однако не нужно и быть экспертом, чтобы понимать, что это никоим образом не доказывает, что в Берлине, Бергкамене или Билефельде не могут начаться такие же беспорядки, какие происходят сейчас во Франции. В Германии нет таких мест, где было бы столько гетто, как в некоторых предместьях Парижа. Но это тоже еще ничего не говорит о том, можем ли мы исключать возможность возникновения подобных восстаний здесь или нет.

Если британский премьер-министр Тони Блэр встревожен, то это не в последнюю очередь потому, что он слишком хорошо знает, что это за восстания, по опыту беспорядков в пригородах английских индустриальных городов. В Италии если не глава правительства, то хотя бы лидер оппозиции заявляет, что там тоже есть нищета, безработица и пригороды, похожие на гетто. Они правы, когда боятся, что беспорядки во Франции могут перекинуться и на проблемные регионы в их собственной стране.

Когда в 1984 году в Западном Берлине проходила международная строительная выставка, многие американские архитекторы и планировщики захотели посмотреть эту половину города. В конце экскурсии они похлопывали своих гидов по плечу и говорили: "Спасибо, это все прекрасно. Но теперь покажите нам все-таки ваши гетто". Понадобилось много времени, чтобы объяснить им, что гетто не было. Мы до сих пор считаем, что у нас их нет. Но это справедливо, только если мы сравниваем себя с США, Англией или Францией. Но если же мы посмотрим на то, как изменились немецкие города - не только крупные, но и маленькие - за последние 20 лет, то нам станет ясно: сегодня мы многое могли бы показать американским архитекторам и планировщикам. Федеративная Республика и этом отношении скоро достигнет мирового уровня.

Мы не должны утешать себя тем, что у нас еще все не так плохо. И мы тем более не должны после анализа ситуации как ни в чем не бывало вернуться к нашим повседневным проблемам. Нам следует воспринимать горящие машины в парижских пригородах как предупреждение. Мы должны радоваться, что у нас, возможно, есть еще немного времени, чтобы подготовиться к такого рода беспорядкам. Ничто не указывает на то, что они обойдут нас стороной.

"Следующие истины мы считаем самоочевидными: что все люди сотворены равными; что Творец наделил их некоторыми неотъемлемыми правами; что к ним относится право на жизнь, свободу и стремление к счастью", - гласит Декларация независимости США. Это является основой любой современной конституции. Когда мы говорим о том, что мы защищаем западные ценности, это означает, что мы выступаем за жизнь, свободу и стремление к счастью всех граждан. От этого пока очень далек не только французский министр внутренних дел.

Горящие машины, нападения на автобусы, магазины и школы - все это не ново. И все это не является чисто французскими особенностями. Нет никакого повода размышлять об особой любви французов к баррикадам. Мы должны осознать, что сейчас мы живем в одном европейском доме. Уже потому, что все остальные воспринимают нас как единую Европу. Европа сможет разобраться с проблемами иммиграции только сообща. Нет, нам нужно прекратить считать, что мы можем решить эти проблемы. Можно только и нужно не дать им вылиться в катастрофу. Но уже одно это требует гигантских усилий, которые должно приложить все Европейское сообщество.

Мы должны сделать все для достижения интеграции. Это означает, что мы должны измениться. У Европы, которая доводит граничащие с ней экономические зоны до нищеты, потому что она тратит миллиарды на поддержание собственного сельского хозяйства, нет больше денег, чтобы принимать изгнанных из своих стран нищих крестьян. Иллюзия, что мы можем сохранять и приумножать наше благосостояние посредством покупки на мировых рынках необходимых нам товаров по низким ценам, однако можем ввести - тогда, когда считаем нужным, - покровительственные пошлины, чтобы защитить наши рынки от какого то ни было внешнего воздействия, - эта иллюзия нас погубит. Мы живем в эпоху глобализации, как в сообщающихся сосудах. Мы должны приспосабливаться друг к другу.