Кандидат появляется на предвыборном митинге в ревущем грузовике, сверкающем хромированными деталями и тонированными стеклами. За ветровым стеклом можно разглядеть того же человека - с рельефно выпирающими из-под белой футболки мускулами, - что изображен на приклеенном на борт грузовика портрете.

Грузовик останавливается, дверца распахивается, на подножке появляется кандидат в ковбойских сапогах. Волосы! Брови! Загар! Спортивная куртка! Брюки! Ну просто мечта!

Он машет толпе рукой, с лица не сходит улыбка, большой палец одной руки поднят вверх. Он ничего не говорит, просто смотрит вдаль, обводя взглядом толпу, как будто ждет команды режиссера.

Но нет ни режиссера, ни толпы, если не считать журналистов, отправленных на задание, полицейских, членов избирательного штаба и десятка любопытных, пришедших на завод на окраине Лос-Анджелеса. На самом деле, нет и кампании, хотя первый год Арнольда Шварценеггера на посту губернатора Калифорнии во многом ее напоминал.

Теперь губернатору надоело стоять на подножке грузовика. Можно заметить в его взгляде вопрос: можно перестать махать рукой? Мне улыбаться или в данном случае подобает серьезное выражение лица? Как это будет выглядеть на экране телевизора?

Шварценеггер спрыгивает с подножки и с явным облегчением начинает разговаривать с 20 людьми, стоящими за оцеплением. "Отлично", - говорит он, улыбаясь и кивая.

Он произносит хорошую краткую речь о возвращении бизнеса в Калифорнию, он и приехал сюда для того, чтобы объяснить свои попытки прекратить миграцию мелкого бизнеса в штаты, где труд дешевле, и сочетает это с главным делом дня, позированием перед фотографами.

В его политической жизни фотографии играют такую же огромную роль, как и в прошлом, когда он был звездой кино и бодибилдинга. Он неуклюже движется вдоль грузовика, чтобы помочь двум рабочим, слишком реальным, чтобы быть актерами, отвинтить задний борт. Грузовик, как и спецовки рабочих, украшен лозунгом "Арнольд говорит: "Калифорнии нужен твой бизнес". (На самом деле он произносит "Ках-ли-форния".) Стало уже привычкой подшучивать над его австрийским происхождением и акцентом, неожиданным у человека, занимающего один из самых важных политических постов в стране.

Задняя дверца грузовика распахивается, и становится видна груда картонных коробок с надписью "Arnold's Moving Co".

"Действительно тяжелая коробка", - говорит он ворчливо, когда один из рабочих передает ему коробку, которую надо поставить на тележку. Шварценеггер любит играть. Он притворяется перед камерой, шатаясь под тяжестью коробки, а затем отдает ее владельцу компаний, который, будучи политиком, а не актером, без малейшего усилия ставит ее на тележку. Все смеются. Это прикольно. Такова политика: она очень похожа на шоу-бизнес.

Таково типичное мероприятие Шварценеггера, непременный компонент дня из жизни человека, ровно год назад ставшего губернатором штата с седьмой крупнейшей в мире экономикой. Тогда всем это казалось забавным. Конечно, губернатором Калифорнии уже был актер, который впоследствии стал президентом, но тот хотя бы прошел школу политического подмастерья, прошел через прокуренные кабинеты Золотого штата. Что мог бы сделать Шварценеггер?

Спустя год Шварценеггера прославляют как великого целителя, высмеивают как сеятеля разногласий, хвалят за то, что он внес в политику Калифорнии дух двухпартийности, нападают за то, что он говорит людям то, что они хотят услышать. Споры бесконечны. С точки зрения его противников, они свидетельствуют о тактической наивности новичка в политике, подходах голливудской звезды, привыкшей к тому, что окружение ему поддакивает. Для групп поддержки это часть его мастерской стратегии, дезориентирующей оппозицию, разрушающей политические шаблоны, сталкивающей противников.

"Арнольд Шварценеггер - негодяй, - говорит стратег демократической партии Калифорнии Боб Мулхолланд. - Он не человек слова. Он смотрит тебе в глаза, дает обещания, а час спустя может сказать прямо противоположное. Он ведет себя так, будто он на сцене. Правда и ложь его не волнуют, он лгал всю жизнь, чтобы сделать карьеру".

Его избранию помогли два популистских обещания: урегулировать бюджетный кризис и реформировать политическую культуру в столице штата, Сакраменто. Сегодня бюджетный кризис так же тяжел, как и год назад. Шварценеггеру в конце концов удалось пробиться, но слишком поздно, и это лишь размазало долг в 12 млрд долларов по будущим годам. И, несмотря на его популистскую риторику, политическая культура в Сакраменто почти не отличается от прежней: республиканцы и демократы дерутся, заключают сделки, опираются на лоббистов. Но рейтинг популярности Шварценеггера остается высоким, 65% считают, что он хорошо справляется со своей работой.

"Он больше политик, чем можно было ожидать, - говорит Марк Купер из газеты LA Weekly. - И конечно, он больше политик, чем средний политик. Наверное, чтобы быть хорошим политиком, надо быть хорошим актером".

"У него в ботинках подушки, увеличивающие рост, - утверждает Мулхолланд. - Он австриец ростом 5 футов 10 дюймов и думает, что его роль в истории состоит в том, чтобы стать президентом США. Нельзя доверять политику, который возит с собой гримера".

"У него талант давать людям увидеть в нем Терминатора, героев, которых он сыграл, - считает Джейми Корт, создатель сайта ArnoldWatch.org, посвященного отношениям губернатора с крупным бизнесом. - Они мало задумываются о том, что он делает. Он доказывает, что политика - это шоу-бизнес. Он модная марка".

Чтобы убедиться в правоте Корта, достаточно послушать губернатора Шварценеггера полминуты. Ни одна его речь не обходится без фразы "Я вернусь", а со словом "прекращать" (terminate) он обращается очень вольно. Его речи усеяны терминологией бодибилдинга и репликами героев боевиков.

Но дело не только в имидже. Сотрудники администрации губернатора подписывают соглашение о конфиденциальности, обещая не разглашать информацию о Шварценеггере. Он также сумел договориться с желтой прессой.

Политический обозреватель Энн Луиза Бэрдач документировала сделки Арнольда с таблоидами в журнале Los Angeles magazine, рассказав о его деловом соглашении с самой крупной группой таблоидов, в которую входит National Enquirer. "После ряда встреч, - говорит она, - таблоиды перестали публиковать истории о прошлом Арнольда Шварценеггера и превратились в группу поддержки".

Пожалуй, самым важным вкладом Шварценеггера в эволюцию политического процесса стало возвращение в обиход выражения "женственные мужчины". Впервые оно прозвучало в старом скетче в субботней телепрограмме Night Live, где два накачанных малых со смешным акцентом грозились засыпать песком глаза всем и каждому. Смеялись все, включая Шварценеггера.

Затем Шварценеггер использовал это выражение в июле по отношению к политическим противникам, когда он добивался принятия бюджета. Менее двух месяцев спустя он снова использовал его в звездный момент своего дебюта в политике - речи на общенациональном съезде республиканцев в Нью-Йорке. Это выражение помогает понять подход Шварценеггера. Оно не появляется спонтанно, а связано с прошлым Шварценеггера и свидетельствует одновременно о его человечности и жесткости.

Оно также является поворотным моментом, когда миротворец Арни, такой милый с детьми в фильме Kindergarten Cop, уступает место задиристому и жесткому Арни, герою не столько "Терминатора", сколько документального фильма Pumping Iron, где он играет в интеллектуальные игры со своими противниками и получает титул "Мистер Вселенная".

"Демократы рано назвали его слабым, - говорит Дэн Уолтерс, давний политический обозреватель газеты Sacramento Bee. - Раньше при стычках он щурился. Когда это началось, демократы перестали его бояться. Похоже, он понял, что жесты в сторону демократов не приносят плодов, и теперь он становится жестким. Но становиться жестким труднее, когда был мягким".

Итак, Шварценеггер понял, что, если ты мил с людьми в политике, это не обязательно поможет тебе приобрести друзей.

"В Голливуде неважно, хорош ты или плох, все зависит от того, насколько ты популярен. В политике популярность важна, но, если ее не использовать, она бесполезна и просто исчезает. Чтобы влиять на события, нельзя со всеми соглашаться".

В последние недели позиция Шварценеггера по многим вопросам стала жестче. Он наложил вето на ряд законопроектов - от выдачи водительских прав нелегальным иммигрантам до разрешения выписывать рецепты на лекарства, которые в Канаде дешевле, и увеличения минимальной зарплаты, - хотя либералы надеялись, что он их поддержит. Его аргументы в пользу вето почти экономические, исходят из того, что регулирование тормозит создание рабочих мест. Возможно, он цитирует своего советника Милтона Фридмана, человека, который в 1980-е годы ввел в Британии монетаризм.

Можно ли считать Шварценеггера успешным политиком? Во многих отношениях это неважно. Шварценеггер - иллюзионист. Как и в случае с другим республиканцем, Джорджем Бушем, правильно то, во что он верит. Реально то, что он видит и хочет видеть. То, чего Шварценеггер не видит, не существует. То, что Шварценеггер не поддерживает, мертво. Сила позитивного мышления может смести с дороги все.

Приведет ли его позитивное мышление в Белый дом? На этой неделе, впервые с 1870-х годов, сенатский комитет рассматривал поправку к статье 2 американской конституции, которая требует, чтобы президент был уроженцем страны. Поправка, предложенная давним другом Шварценеггера, сенатором Оррином Хэтчем из Юты, позволила бы избираться на этот пост гражданам, прожившим в США 20 лет. Шварценеггер, имеющий двойное гражданство, стал американским гражданином в 1983 году. Другой друг губернатора занимается лоббированием поправки на своем сайте.

Во время съезда республиканцев в Нью-Йорке разговоры вертелись вокруг возможности для Шварценеггера бороться за пост президента. В подтексте сентябрьского слета был поиск преемника Джорджа Буша. Больше всего говорили о ветеране Вьетнама Джоне Маккейне и бывшем мэре Нью-Йорка Рудольфе Джулиани. Но многие республиканцы сознают, что обаянию Шварценеггера трудно противостоять.

"Несомненно, он думает о президентстве, - говорит Бардэч. - Большие люди в партии утверждают, что он проталкивает эту идею, а другие считают его соперником".

На публике сам кандидат обходит эту тему молчанием, говоря о ближайших задачах, когда его спрашивают об амбициях. Аналитики, ссылаясь на все, от конституции до прошлого Шварценеггера, выступают против того, чтобы родившийся в Австрии губернатор стал президентом США.

"Этот парень похож на Джорджа Буша, но с большими бицепсами, - говорит Джейми Корт. - Если мы изменим конституцию, с него лучше не спускать глаз".