В 1960-х и 1970-х в Советском Союзе было небольшое и не слишком влиятельное диссидентское течение, состоящее из прозападных либералов, российских националистов, нонконформистов - художников и писателей, религиозных сект, евреев, надеющихся уехать в Израиль, и ратующих за независимость украинских и прибалтийских националистов. Все они подвергались безжалостному преследованию со стороны КГБ. Единственной причиной, по которой диссидентов не раздавили окончательно и по которой они могли поддерживать искру свободы в СССР, была озабоченность Кремля отношением Запада - особенно американским общественным мнением.

Так же, как и прочие представители Запада, американские корреспонденты пытались подружиться с диссидентами и писать о них, несмотря на то что советские власти регулярно высылали журналистов. Американские чиновники никогда не упускали возможности указать на положение диссидентов советскому правительству - даже рискуя испортить отношения с Кремлем. Американские благотворительные общества посылали посылки с гуманитарной помощью тем диссидентам, которых уволили с работы.

Для отдельных диссидентов известность часто становилась вопросом жизни и смерти, так как анонимных протестующих было легко уничтожить. Главным диссидентским изданием была "Хроника текущих событий", которую печатали на машинке и тайно распространяли. Там документировались случаи правительственных репрессий с той целью, чтобы о них узнали за границей.

Хотя забота американцев о диссидентах была гуманитарной, в ее основе лежала долгосрочная стратегия. Она основывалась на предположении, что советские граждане - как и большинство нормальных людей на земном шаре - естественно хотят демократии. Все, что Америке нужно было делать, это поддерживать основные инстинкты советского населения, и в итоге плохих парней выгонят пинками.

Именно это произошло в 1991 году. Советский Союз взорвался, и Россия отвергла коммунизм и приняла демократию. Это не только реабилитировало американскую стратегию холодной войны - американцы почувствовали, что законно могут ожидать благодарности и подражания их опыту.

Вместо этого Россия продолжала строить непрозрачную клептоэкономику, в которой доминировало кумовство, которая контролировалась коррумпированными бюрократами и была закрыта для иностранных инвесторов. Приверженность России демократии также оказалась слабой, так как большинство россиян винили в своих экономических бедах демократические реформы и тосковали по закону и порядку коммунистического режима.

Иными словами, в то время как один вектор политики Вашингтона в отношении Советского Союза окончился впечатляющим успехом - падением коммунизма, эта политика провалилась в другом, очень важном отношении. В отличие от Германии и Японии после Второй мировой войны, враг Америки по холодной войне не стал после своего поражения ни демократическим, ни более дружелюбным.

Когда в конце 1990-х позиция России стала болезненно ясна, было несколько активных сценариев, которыми Запад в целом в США в частности могли на нее отреагировать. Действительно, путь России к демократии и рыночной экономике оказался тернистым. Пусть даже так, но Западу следовало содействовать построению демократии в этой стране и поддерживать российские демократические силы, какими бы несовершенными они ни были. Вместо этого администрация Клинтона приняла удивительное решение в ответ на это очевидное новое препятствие: она решила полностью удалить Россию с экрана радара Америки.

Так остается и по сей день. Действительно, если вы следите за президентской предвыборной кампанией 2004 года в США, вам приходится потрудиться, чтобы заметить, что Россия еще не совсем исчезла с лица земли. На первых президентских дебатах, на которых обсуждалась внешняя политика, слово "Россия" возникло только в самом конце 90-минутной сессии.

Президент Джордж Буш использовал отведенные для ответа две минуты на похвалы в адрес российского президента Владимира Путина, верного партнера в войне с террором, и на мягкое предупреждение в адрес российского коллеги: мол, не следует сворачивать на недемократический путь. Сенатор Джон Керри быстро перепрыгнул на тему Северной Кореи, но прежде назвал штаб-квартиру КГБ на площади Лубянка "Площадью Треблинки". Ошибиться может любой, но это показывает, как мало места в головах кандидатов отведено России.

Проблема в том, что за последнее десятилетие в американской внешней политике произошло два крупных изменения. Первое: по окончании холодной войны элита внешней политики в Вашингтоне вводила себя в заблуждение и сама начала верить в то, что США ныне - единственная в мире военная супердержава, имеющая преимущества над любым потенциальным противником. Это очевидный нонсенс. Бюджет Пентагона может быть больше, чем суммарные траты остального мира на оборону, но Россия до сих пор в состоянии сжечь США за 15 минут - это вряд ли говорит в пользу мирового господства Вашингтона.

Второе: после 11 сентября сформировалось более свежее, но столь же превратное понимание ситуации. Террористическая угроза, несмотря на всю опасность, которую представляет собой сеть Усамы бен Ладена, остается преимущественно вопросом политики, хотя и очень жесткой. Хотя бен Ладен до сих пор жив, хорошая политика в течение последних трех лет предотвратила новые теракты на американской земле. При наихудшем сценарии, если "Аль-Каида" наложит лапу на ядерную бомбу, она, конечно, не будет раздумывать и сбросит ее на ближайший город.

Однако правда заключается в том, что мы живем с такой угрозой уже как минимум 4 десятилетия - и исходит она не от идеологического движения, а от некого маньяка-фрилансера, против которого не действует ни одно средство сдерживания. В любом случае, охота и ликвидация террористов останется важной задачей разведывательных агентств и цивилизованных странах, но делать войну с террором основой внешней политики ведущей державы мира - это верх глупости.

Ситуация в России прекрасно это иллюстрирует. В последний месяц российское правительство использовало трагические события в школе в Беслане в Северной Осетии как предлог для проведения реакционной политической программы. Страна решительно переложила курс в сторону автократии, репрессий и непредсказуемости. Президент Путин, который до этого уничтожил политическую оппозицию и подавил независимые СМИ, теперь объявил о ряде мер, часть которых однозначно нарушает российскую конституцию, и все это якобы с целью мобилизации российского общества на борьбу с внешними врагами.

Что касается борьбы с терроризмом, российский президент и его советники четко сформулировали свое мнение, что движущей силой террористической угрозы для России является Запад. После Беслана Путин, в частности, заявил: кое-кто хочет урвать в России сочные куски, а другие им помогают. Они помогают им, считая, что Россия, как одна из величайших ядерных держав, до сих пор представляет для них угрозу.

Не нужно долго размышлять, чтобы догадаться, кто эти "другие". Проблема в том, что при путинском сознательном сворачивании с пути демократии Россия действительно представляет долговременную угрозу для мира. Очевидных ответов на вопрос, как можно повлиять на российский политический курс, может и не быть. Однако срочно требуется эффективная и единая западная реакция.

Но вместо этого обе политические партии в Вашингтоне, занятые американской "войной с террором", кажется, не способны узреть эту очевидную и актуальную опасность.

Сейчас по Москве ходит политический анекдот. Он построен на популярной точке зрения, что тараканы - это единственные существа, которые могут пережить ядерный взрыв, и в анекдоте дело происходит в тараканьей школе в 2015 году.

"Кто такой Усама бен Ладен?" - спрашивает учитель.

Ответа нет.

"Кто такой Саддам Хусейн?"

Ответа нет.

"Кто такой Джордж Буш?"

Умненький маленький ученик тянет свою переднюю лапку:

"Мелкий политик тех времен, когда Великий Путин снова сделал мир безопасным для тараканов".

Алексей Баев - нью-йоркский обозреватель газеты "Ведомости", принадлежащей The Wall Street Journal и The Financial Times