Через два месяца после начала конфликта на Кавказе обе стороны могут сделать для себя выводы

Поразительно, как быстро один кризис может прийти на смену предыдущему, о котором совсем недавно там много говорили. Всего несколько недель назад мы вели дискуссии, движется ли Запад навстречу новой холодной войне с Россией, новой Крымской войне из-за Украины или новой Большой игре в Средней Азии. Потом рынки начали падать, а Грузия и все возможные последствия отошли на второй план.

Серьезное чувство незащищенности теперь испытывают обе стороны: и Запад, и Восток. Это позволяет нам взглянуть на интервенцию России в Грузию в новом свете. Финансовый кризис не просто больно ударил по России. В то время как россияне осматривали выставку трофейного грузинского оружия в Центральном музее вооруженных сил, котировки на московских биржевых площадках обрушились, как камнепад. Пять дней октября, кажется, оказались для всех, включая жителей России, важнее, чем "пять дней августа" - так, кстати, называется выставка. Преимущества России от запасов нефти и другого сырья в одночасье оказались куда менее весомыми, раз мировая экономика вступает в фазу замедленного развития. А без высокой прибыли от этих ресурсов планы по военной и промышленной модернизации кажутся более трудновыполнимыми.

В то время как первые европейские наблюдатели вступили в зону безопасности вблизи Южной Осетии, российское руководство пыталось донести свою позицию до западных партнеров. Президент Дмитрий Медведев в Санкт-Петербурге заявил, что вопрос о новой холодной войне не стоит, а российский и американский послы соответственно в Вашингтоне и Москве совместно написали статью о российско-американском партнерстве. Бывшие госсекретари США Генри Киссинджер и Джордж Шульц высказались за большую умеренность. Финансовый кризис, как можно предположить, скажется благоприятно на отношениях России с Западом, а со временем приведет к более разумным отношениям друг к другу, основанным частью на простом осознании того, что мы все в одной лодке.

Пока американская внешняя политика ужесточалась при президенте Буше, внешняя политика России вошла в новую фазу, характеризуемую желанием срывать планы других государств и стремлением восстановить могущество России. Исследователи, как Арне Вестад, писавшие об изощренности, здравомыслии и этичности, которыми характеризовалась советская и ранняя постсоветская внешняя политика на своем пике, замечают теперь утерю этих качеств. То, что можно назвать восприятием мира как "шахматной доски", стало превалировать. Теперь российское правительство и круг его советников не совсем ясно понимают, из чего исходят США или Европейский союз, а те, кто понимает, были оттуда исключены.

Каждый шаг других стран видится лишь через призму корыстного интереса или как попытка унизить или нанести ущерб России. При этом собственные интересы России часто забываются, как, например, необходимость убедить Иран отказаться от ядерного оружия. Как показали события в Грузии, все эти слабые места налицо. Хотя военная операция была успешной, она была в то же время и сумбурной. Командующий российским контингентом потерялся, а линии полевой связи были прерваны через несколько часов после начала.

Несмотря на все финансирование оборонной сферы едва ли можно сказать, что это действительно модернизированная армия. Причем во внутриполитической сфере Путин намекнул, что неспособность противостоять Грузии привела бы к последствиям на российском Северном Кавказе - еще одно слабое место. Чеченцы шли в первых рядах во время российской атаки на Грузию, но российский контроль над Чечней - хрупкий и непрямой. При этом ее связь с другими республиками едва ли стабильна.

Грузинская операция также, возможно, была задумана для демонстрации готовности Москвы к решительным действиям. В конце концов, так сильно желая жить в мире, где они будут равны Соединенным Штатам, русские, похоже, предположили, что у них есть потенциал возглавить блок стран, противостоящих политике США. Последствия войны в Грузии показали, что верным оказалось обратное.

Политика Запада не ставит перед собой задачи не доводить Россию до нервного расстройства. И мы в этом порядком преуспели. То, что говорят Киссинджер и Шульц, очень важно. Если нам нужна здравомыслящая и реалистичная Россия, то и нам самим надо быть такими.