Если считать, что мир находится на грани открытой "валютной войны", то в последние недели несколько батальонов уже провели операции, полагает обозреватель The Financial Times Алан Битти. "Bank of Japan, после шести лет неучастия в боевых действиях, разразился несколькими залпами валютных интервенций, чтобы не допустить роста иены на иностранных рынках валюты. Бразилия прибегла к тактике партизанской войны - удвоила налоги на ввоз капитала, чтобы предотвратить резкое повышение курса реала. Индия и Таиланд предостерегли, что тоже могут пустить в ход тяжелую артиллерию", - пишет он.

По мнению автора, основные враждующие стороны - США и Китай - продолжали обмениваться словесными залпами. "Вашингтон и Брюссель назвали недооцененные валюты типа юаня одной из главных причин глобальных макроэкономических дисбалансов. Пекин возразил, что подобная агрессивность может повлечь за собой взаимоуничтожение крупных экономических держав", - повествует он.

США и большинство экономистов считают, что большой вклад внесет укрепление курса юаня: оно поспособствует росту потребительского спроса в Китае, а США и другим странам, имеющим дефицит, позволит повысить чистый экспорт. Между тем сейчас развивающиеся рынки столкнулись с дилеммой: если допускать рост их национальных валют к юаню, их экономика теряет конкурентоспособность, так как экспорт становится относительно дороже. Южная Корея и другие страны прибегают к интервенциям для нейтрализации притока капитала. Но это чревато подогреванием инфляции и уже реальным укреплением национальной валюты.

США хотят, чтобы в ноябре на саммите G20 было заключено многостороннее соглашение о более гибких обменных курсах. Вашингтон ищет союзников преимущественно среди развивающихся рынков, которые жалуются на свои проблемы с конкурентоспособностью и волатильностью. Европа не оказывает американской кампании стабильной поддержки. Когда в первом полугодии текущего года евро упал из-за греческого кризиса, что способствовало буму экспорта, руководство ЕС не видело необходимости спорить с Пекином о валюте, замечает автор. Правительства развивающихся стран осознают, что валютный курс Китая провоцирует дисбалансы, но в основном предпочитают односторонние интервенции на валютный рынок, а не публичные перепалки с Пекином.

У Вашингтона на переговорах с Пекином есть "атомная бомба" - вариант с односторонним блокированием импорта из Китая в отместку на заниженный курс юаня, отмечает автор. Недавно Палата представителей Конгресса США одобрила закон, который позволит США это проделать. Практическое применение закона маловероятно, но его существование - полезный козырь, в том числе для сил в самом Пекине, считающих, что ускоренное укрепление юаня поможет обуздать инфляцию и умерить дестабилизирующий ввоз капитала.

Возможно, ФРС США, Bank of Japan и Европейский Центробанк вернутся к политике количественного смягчения, чтобы стимулировать рост экономики, и тогда их валюты наверняка ослабнут, ожидает автор. Но это вряд ли смягчит трения, поскольку количественное смягчение - фактически печатание денег и их выброс на глобальные рынки. Даже вечный оптимист, министр финансов США Гейтнер признает, что на саммите G20 вряд ли будет заключено четкое соглашение о более гибком обменном курсе, заключает автор.