На Ближнем Востоке, на протяжении нескольких последних недель обсуждается вопрос о том, каковы реальные намерения принца Иордании Хасана в отношении Ирака. Его участие в совещании представителей иракской оппозиции в Лондоне способствовало распространению слухов о том, что принц прощупывает почву для обеспечения хашемитской монархии конкретной роли в постсаддамовкскую эпоху. Не исключается даже версия о том, что принц Иордании Хасан, оказавшийся не у дел после того, как в 1999 году ему пришлось уступить трон своему племяннику Абдалле, претендует на роль лидера в Ираке, где одна из ветвей хашемитской семьи правила до 1958 года, когда была упразднена монархия.

Вместе с тем, решения принца вновь выйти на политическую сцену и открыто примкнуть к врагам Саддама Хусейна, считается несвоевременным и оценивается негативно. Правительство, которое пытается развеять подозрения об участии Иордании в подготовке американского вторжения в Ирак, поспешило заявить, что участие принца в совещании представителей оппозиции "было его личным решением". Почему принц Хасан решил бросить вызов своему племяннику, королю Абдалле? Попытка объяснить, что его присутствие на сборе выходцев из Ирака было продиктовано лишь интересом к судьбе Ирака, прозвучала неубедительно для большей части наблюдателей в Аммане. В иорданской столице широко обсуждаются самые различные версии, включая и версию о том, что решение об участии в вышеупомянутом совещании было принято вместе с королем Абдаллой. Король, видимо, принял на вооружение "гибкую" стратегию своего отца короля Хусейна, дав обнадеживающий сигнал американцам о том, что Иордания не будет препятствовать попыткам свержения Саддама. В соответствии со второй версией, принц Хасан, недовольный своей нынешней ролью в государстве по вине своего племянника, решил выкроить себе самостоятельную роль на международной арене. Выступая в роли союзника антисаддамовской оппозиции, Хасан, по-видимому, хотел убедить американцев и израильтян в том, что он способен защитить их интересы в регионе лучше, чем племянник. По третьей версии, принц всерьез претендует на трон в Багдаде, который раньше принадлежал его дяде королю Фейсалу. В своем выступлении в Лондоне принц указывал на историческую связь его семьи с Ираком. Известно, что решение о восстановлении монархии в Ираке поддерживается частью администрации Буша. Это течение в американской администрации благосклонно относится к установлению конституционной монархии, потому что в этом случае, король выступит роли примирителя, способного устранить разногласия между различными группировками, участвующими в борьбе за власть в Багдаде.

Но дерзость принца вызвала недовольство в Аммане. Местная пресса, разделяющая критичную позицию короля Абдаллы в отношении военных планов американцев против Ирака, - выступила с жесткой критикой инициативы принца. Общественное мнение, также как и во времена войны в Персидском заливе, настроено решительно против вмешательства американцев во внутренние дела Ирака. Правительство, со своей стороны, опасается длительной фазы политико-экономической нестабильности вследствие возможного американского военного вмешательства. Иорданская экономика тесно связана с Ираком двойной нитью. Эта страна смогла выжить лишь благодаря пяти миллионам баррелей нефти, ежегодно поступающим от Багдада. Кроме того, Иордания является для Ирака единственным выходом к морю. В Аммане задаются вопросом: как принц не учел всего этого. Движение Хасана "против течения" очень скоро может привести к противостоянию внутри королевской семьи. Более того, популярность принца, которого одно время считали ярым националистом, придерживающимся антиамериканских взглядов, рискует дать трещину. Если верна третья гипотеза, то в кругах образованных арабов может возникнуть вопрос, как такой интеллектуал, как принц Хасан, мог положить на алтарь эфемерных политических амбиций свой имидж яркого лидера, защитника прав человека и свободомыслия в арабском мире. Все порицают этот выбор, сделанный основателем и попечителем конференций по диалогу между различными культурами. Принц занимает уклончивую позицию. Он ограничивается заявлениями о том, что не претендует ни на какую политическую роль в Ираке после свержения Саддама, и что его присутствие на совещании представителей оппозиции продиктовано лишь любовью к иракскому народу. Но с течением времени эта новая загадка хашемитской саги будет раскрыта.