Израильский писатель Дэвид Гроссман находится в телестудии программы L'infedele Гада Лернера, на стенах которой - большие цветные снимки: он видит фото Рабина, друзей Оз и Йешуа, видит и ужасные сцены войны. Сегодняшние сцены. Потом он видит себя, погруженного в размышления ("Мне не нравится это фото"), и Дэвид Гроссман вновь улыбается улыбкой мудрого подростка. Мы все боялись, что уже никогда не увидим этого после того, как 13 августа на войне погиб его сын Ури. Но улыбка стала другой. 4 ноября на площади Рабина в Тель-Авиве он сказал: "Я испытываю в большей степени боль, чем ярость. Я не знаю, могут ли такие трагедии, как та, что пережил я, оплакивая своего сына, научить чему-то. Безусловно, они помогают распознавать и отличать важные вещи от пустяков".

"Я не могу позволить себе роскошь отчаиваться. Это мой метод попытаться изменить ситуацию", - отвечает он сегодня на неизбежный вопрос о том, можно ли быть оптимистом в будущем, с учетом вчерашних событий в Бейт-Хануне.

- Что вы можете сказать о том, что произошло вчера на палестинских территориях? О гибели стольких мирных жителей?

- В первую очередь я должен сказать, что я оценил слова извинений израильского правительства. Они повторяли, что речь идет о трагической ошибке, а не о преднамеренных действиях. Но это трагическое и скорбное занятие - описывать путь, по которому почти год идет израильское правительство. До тех пор пока мы будем следовать этой динамике насилия, ситуация не изменится. По моему мнению, следует попытаться преодолеть эту динамику. Проявить, как это ни парадоксально, больше мужества. Следовало бы попытаться говорить через голову "Хамаса". Обратиться к умеренным палестинцам. Усилить их позиции хотя бы тем, что мы будем говорить с ними, а не с руководством. Вместо того, чтобы своими действиями укреплять позиции "Хамаса".

- Вы не находите абсурдным конфликт, в котором, с одной стороны, существует государство, которое совершает политические и военные ошибки, но с другой - имеется противник, который не расположен даже признать существование этого государства, более того, называет его оккупантом. Где может находиться точка равновесия в подобной ситуации?

- Это безумие, такая ситуация, когда оказываешься перед противником, который заявляет, что не признает тебя, и желает, в первую очередь, стереть тебя с лица земли, хотя он тебя не признает, то есть не видит. Поэтому я и говорю, надо идти дальше, преодолевать правила политики и дипломатии. Результаты опросов свидетельствуют, что широкое большинство израильтян и палестинцев готовы поделить земли: иными словами, прийти к соглашению о сосуществовании. Не слишком радостному, но все же. Но руководство, как с одной стороны, так и с другой, не такое смелое. Оно все еще привязано к ошибочной динамике, которая порождает бесконечное насилие. Следует идти дальше. Дальше экстремизма, дальше политической связи между Ираном и Сирией, и попытаться - нам надо попытаться - отыскать умеренные голоса, которые могут быть услышаны и в Дамаске. Преодолев ненависть и череду насилия. По сути, мы, израильские евреи, отягощенные непростой и болезненной историей, никак не можем укорениться в нашем сегодня, чтобы нас признавали как реальность, а не как слабый след долгого прошлого, прошлого страданий еврейского народа.