Незадолго до моего отъезда из Москвы, где я прожил четыре года в качестве журналиста, мне предоставилась редкая возможность - меня удостоил аудиенции один из самых высокопоставленных кремлевских чиновников. Когда мы беседовали о Владимире Путине и его взаимоотношениях с президентом Бушем, обитатель кремлевских коридоров сравнил команду Буша с большевиками и посмеялся над атмосферой скрытности, которая, как представляется, царит в Белом доме. "Они переняли кое-какие наши методы обращения с прессой", - заметил он.

И действительно, в продолжение значительной части последних шести лет журналисты, освещающие деятельность Белого дома, и впрямь были вынуждены совершенствоваться в искусстве "кремлеведения". Команда Буша, прославленная своей дисциплиной и умением не допускать утечек информации, буквально загерметизировала здание, скрывая закулисные манипуляции... э-э-э... за кулисами (иначе не скажешь). Не имея доступа к истинной информации о внутренних механизмах этого учреждения, репортеры были вынуждены строить предположения о происходящем на основе того, кто рядом с кем стоит на официальных фотографиях в розарии Белого дома.

Но в последние месяцы началось нечто поразительное. В герметической завесе появились трещины, и самая дисциплинированная президентская администрация в новейшей истории США обнаружила, что некоторые из ее внутренних механизмов обнажились перед общественностью. Сообщения, что Буш проводит кадровые перестановки в своей "команде по делам Ирака" появились в газетах прежде, чем он созрел для официального заявления об этом. Его ссора с объединенным комитетом начальников штабов в связи с планами отправки в Ирак дополнительных войск муссировалась на первых страницах несколько недель. Тайные меморандумы его советника по национальной безопасности и экс-министра обороны попали в печать. А официальные лица, пожелавшие остаться неизвестными, распространили информацию, что новый министр обороны Буша безуспешно попытался закрыть тюрьму Гуантанамо на Кубе.

"Когда президентский срок идет на убыль, а политический курс вызывает бурные споры, утечек информации всегда становится больше, - заметил Марлин Фитцуотер, единственный человек, который работал пресс-секретарем у двух президентов - Рональда Рейгана и Джорджа Буша-старшего. - С учетом войны и того факта, что Бушу осталось всего два года сидеть в Овальном кабинете, я думаю, что такой рост утечек - вполне нормальное явление. Не забывайте, что первостепенный мотив для утечек информации в большинстве случаев - это стремление повлиять на политику или на президента, когда другого способа у людей нет. На исходе президентского срока и на фоне политического противоборства это можно делать".

Ничто из вышеуказанного не означает, что информация вдруг хлынула из Белого дома, точно вода сквозь решето. Это по-прежнему не самый прозрачный институт; добывать информацию иногда бывает безумно трудно. Всего два месяца назад, накануне суперкубка по футболу (финал национального чемпионата по американскому футболу. - Прим. перев.), Белый дом отказывался разглашать, по какому каналу президент будет смотреть его трансляцию. Кстати, строго говоря, многие из откровений последнего времени исходят, по-видимому, не из Белого дома, а из других подразделений президентской администрации. Но сам факт их наличия свидетельствует, что Белому дому больше не удается проводить свою волю во всех закоулках и уголках государственного аппарата столь же эффективно, как он, судя по всему, делал это ранее.

"Дисциплина держится на страхе, а в данный момент есть не так-то много людей, которые боятся президента, боятся в политическом смысле, - говорит Джо Локхарт, работавший пресс-секретарем у президента Клинтона. - Объединенный комитет начальников штабов, верхушка республиканской партии, бывшие сотрудники аппарата - всех их не пугает возможность политического возмездия со стороны Белого дома. Они считают его неопасным противником - "бумажным тигром", как говорится".

И верно, в наши дни самая жесткая критика администрации Буша исходит, по-видимому, от тех, кто когда-то был инсайдером, а теперь уже не боится откровенничать. Недавно Мэтью Дауд, главный политтехнолог кампании 2004 года по переизбранию Буша на второй срок, признался газете New York Times, что "сильно разочарован положением дел" и убедился, что сенатор Джон Керри был прав относительно Ирака. Джон Болтон ушел с поста посла Буша в ООН и через несколько недель посетовал, что администрация Буша проводит недостаточно жесткий курс в отношении Ирана и Северной Кореи. Кеннет Эделман, бывшее доверенное лицо вице-президента Чейни и советник тогдашнего министра обороны Дональда Рамсфельда, теперь разоблачает прежних друзей, утверждая, что они руководили худшей администрацией за последнее время.

Некоторые черты того, что происходит сегодня, при прошлых администрациях считались нормой. При Клинтоне - и, как мне говорили, при его предшественниках - можно было (в разумных пределах) получить представление о том, что происходит внутри Белого дома. Репортеры, у которых были вопросы по экономической политике, могли звонить по телефону советнику президента по экономике. Если вы писали о здравоохранении, то могли позвонить советнику по внутренней политике, а по юридическим вопросам - в офис президентского юрисконсульта. В Белом доме Буша никто из занимающих эти должности не отвечает на звонки репортеров.

Раньше сведения о том, чьи кандидатуры рассматриваются для назначения членами Верховного суда или на высшие посты в администрации президента, становились известны задолго до официального объявления о назначениях. Предложения нововведений в политике социального обеспечения и дипломатические инициативы всесторонне обсуждались и оценивались прессой прежде, чем попадали на стол к президенту. Иногда это выставляло неразбериху, свойственную администрации Клинтона, на всеобщее обозрение, но во многих других случаях эта практика помогала оппонентам высказать свое мнение и направить дебаты в законное русло.

"В разумных пределах такая практика оздоровляет государственный аппарат, - говорит Локхарт. - Нельзя управлять страной через газеты. Но нельзя также управлять страной, собрав шесть человек за закрытыми дверями. Нужно нащупать точку равновесия". В первые два года президентства Клинтона "публичных диспутов было многовато", добавляет Локхарт. "Но к завершению его срока установилось вполне гармоничное равновесие".

У Буша на этот счет было другое мнение, и он пришел к власти с твердой решимостью навести свои порядки. Утечки информации он считал признаком расхлябанности в Белом доме. Ничто из того, что не подлежит огласке, не должно разглашаться, постановил он. Способность Буша обеспечивать соблюдение этого правила в течение стольких лет свидетельствует, по-видимому, о поразительной сплоченности его команды. Буш помнил, как в годы правления его отца чиновники администрации обращались к нему как к сыну президента с жалобами на то, что не могут получить доступа в Овальный кабинет. Сын поклялся отказаться от такой политики и пришел к мысли, что, если его дверь будет гостеприимно распахнута, государственным деятелям реже понадобится доносить до президента свою позицию через прессу.

"Тут две диаметральных противоположности, - говорит Трент Даффи, бывший представитель Буша по связям с прессой, сравнивая нынешний Белый дом и с предыдущим. - Главная причина, благодаря которой Белому дому Буша удавалось поддерживать дисциплину на таком высоком уровне, - тесная координация работы с аппаратом вице-президента, а фрилансерство не особенно практикуется. В Белом доме Клинтона все обстояло ровно наоборот".

Однако, как отметил Даффи, ссора, которая стала символом первого срока Буша, все-таки выплыла наружу. Я имею в виду борьбу, развернувшуюся из-за войны в Ираке между госсекретарем Колином Пауэллом, с одной стороны, и Чейни и Рамсфельдом - с другой. Проигравшие - Госдепартамент Пауэлла - скорее всего и виновны в утечке информации, к досаде Буша и Западного крыла (администрации президента. - Прим. перев.).

При всяком президенте Белый дом использует стратегические утечки информации, которые планируются и санкционируются на самом высоком уровне - информация вбрасывается в нужное место руками в перчатках, не оставляющими отпечатков пальцев, чтобы достичь определенной цели или подложить свинью оппоненту. При Клинтоне некоторые референты президента составили график, в какую газету нужно сливать неофициальную информацию об инициативе, о которой вскоре объявит президент: если сегодня вторник, то звонить надо в USA Today и т.п. Эти пустопорожние сенсации-однодневки были призваны обеспечить максимально широкое освещение тем, к которым Белый дом хотел привлечь внимание. Предполагалось, что издание, которое получит эту информацию, сыграет на ее "эксклюзивности", а другие СМИ тоже схватятся за эту тему.

Но бывают санкционированные утечки информации и другого типа. Они способны вернуться в Белый дом бумерангом, как обнаружила команда Буша, когда попытка дискредитировать экс-посла Джозефа С. Уилсона IV, критикующего войну в Ираке, стала предметом расследования юрисконсульта по особым поручениям. В результате следствия Льюис Либби (для своих "Скутер"), бывший помощник вице-президента Чейни, попал под суд и был признан виновным в лжесвидетельстве и препятствовании отправлению правосудия.

Но именно против несанкционированных утечек борется каждый президент - чтобы в конце концов обнаружить, что предотвратить их он бессилен. И вот такие утечки стали чаще случаться в практике Буша. Например, за последние несколько недель газета Washington Post рассказала о внутренней переписке по электронной почте, где помощник президента Эллиот Абрамс разнес в пух и прах соглашение президента с Северной Кореей по ядерной программе. New York Times, в свою очередь, в подробностях описала попытку Роберта Гейтса, преемника Рамсфельда, закрыть тюрьму в Гуантанамо (этим усилиям успешно воспрепятствовали Чейни и генеральный прокурор США Альберто Гонсалес).

Все это - типичные вашингтонские истории: дебаты по важным вопросам, представляющим безусловный интерес для общественности, озвучиваются во всеуслышание. Совсем недавно этого могло бы и не случиться. По словам Даффи, эта атмосфера большей открытости, возможно, является заслугой главы администрации Белого Дома Джошуа Болтена и пресс-секретаря Тони Сноу, которым не нравится, когда официальные заявления механически барабанят по бумажке.

Вместо того чтобы чураться прессы, Сноу демонстративно старается чаще разрешать интервью с президентом и высокопоставленными деятелями его администрации, а также неформальные встречи с журналистами. "Очевидно, Белый дом ведет себя так, как в течение первого срока не поступал, - говорит Даффи. - У Тони абсолютно иной подход".

Сноу также не игнорирует обычные утечки информации, как было в обычае у его коллег. После того как Буш недавно встретился, не афишируя этого факта, с российским генералом, обвиняемым в военных преступлениях в Чечне, некий сотрудник правительственного аппарата сообщил эту информацию в организацию Human Rights Watch, которая передала ее в Washington Post. Поднялся шум, и Белый дом был вынужден заявить, что ничего не знает о прошлом генерала и клянется не поддерживать с ним никаких контактов в будущем.

Русские были раздосадованы. Несомненно, они бы предпочли, чтобы старые кремлевские методы не выходили из употребления.