Конфликты на постсоветском пространстве нуждаются во вмешательстве непредвзятого посредника

На языке политики ситуация вокруг отделившейся от Грузии Южной Осетии описывается как "замороженный конфликт". Этой метафорой соблазняются те, кто предпочитает использовать удобные и ни к чему не обязывающие отговорки. Она как бы внушает, что лучше принять существующее положение вещей как данность и наслаждаться собственным спокойствием, чем участвовать в размораживании ледяных глыб. Однако образ "замороженных конфликтов" в корне неверен, и это наглядно продемонстрировал таинственный неразорвавшийся снаряд, который упал недавно вблизи одной грузинской деревни. Не конфликт замер в мертвой точке - он-то как раз оказался при удобно подвернувшемся случае угрожающе подвижным - коркой льда покрылись усилия, направленные на его разрешение. А это уже угроза, которая распространяется далеко за пределы региона.

То же самое можно сказать и о двух других постсоветских зонах конфликта. Одна также расположена в Грузии - это Абхазия, а другая - Приднестровье в Молдавии, находящееся в непосредственной близости от ЕС - и при этом удаленное от него на несколько световых лет. В Приднестровье около 15 лет назад российская армия под руководством небезызвестного генерала Лебедя свергла в ходе путча правительство и поставила в качестве политического руководства верхнего берега Днестра пророссийских марионеток. Переговоры по Молдавии в ОБСЕ и ЕС проходят большей частью бессодержательно и оканчиваются ничем.

Ооновская миссия в Абхазии больше не имеет символического значения, даже если федеральный кабинет министров - через 13 лет после окончания войны между радикально настроенным меньшинством против грузинского населения, составляющего большинство, во время которых на грузин устраивались гонения - принял решение об увеличении "вклада" Германии. Решения в Абхазии принимают командиры российского военного контингента. Что касается Южной Осетии - то международное сообщество не демонстрирует здесь вообще никакой заинтересованности. ОБСЕ и ЕС уже в начале 90-х годов предоставили России возможность действовать в этих зонах конфликта по своему усмотрению.

Однако Москва на фоне всех своих постимперских травм была изначально неспособна выступать в конфликтах между своими бывшими республиками объективным третейским судьей. Россия является решающей составляющей проблемы, а не решения. Москва использовала и продолжает использовать конфликты в бывших советских республиках для гарантий зоны своего влияния. Сюда же добавляется и другой стратегический расчет: пока Грузия и Молдавия завязли в своих конфликтах, они не могут рассчитывать на столь желаемую ими интеграцию в западные институты. А это, в свою очередь, гарантирует доступ российских заинтересованных лиц, то есть путинских олигархов.

Москва охотно вводит в игру и предстоящую независимость Косово. Балканы служат аргументом в пользу того, что постсоветские сепаратисты также имеют право на самостоятельность. Но - и тут снова не обойтись без зимних метафор - именно здесь Москва ступила на тонкий лед. В то время как путинская команда в случае с Косово становится непоколебимым защитником территориальной целостности Сербии, то на протяжении 15 лет совершенно не думает об этом основополагающем принципе международного права применительно к Грузии или Молдавии. Она неприкрыто финансирует и поддерживает в военном плане неоднозначных местных князьков. Это также дисквалифицирует Россию как честного маклера.

Но должен ли ЕС выступить в роли посредника, которую он так тщательно избегает последние полтора десятилетия? Должен, поскольку по-другому нельзя разрушить блокаду, преграждающую путь для разрешения конфликтов. Это необходимо, поскольку напряженность заметно нарастает. Стало опаснее оставлять ситуацию "замороженной", чем активно искать пути решения.