Вчера Тони Блэр собирался дать главное представление в своей жизни. Так говорили все.

И оно состоялось. Говорю это без всякой иронии. Блэр успешно выдержал допрос по Ираку в палате общин и покинул его без потерь именно потому, что вел себя несвойственным для прежнего Блэра образом.

Он не позерствовал. Не драматизировал. Не перемежал свою речь фальшиво многозначительными паузами. Редко использовал слово "честно". Может быть, ему не надо было притворяться искренним потому, что он действительно говорил честно.

В результате он выглядел не актером-манипулятором, каким его считает страна, и не бархатной перчаткой для железного кулака Алистера Кэмпбелла, а государственным деятелем, которым он хочет быть.

Жаль, что ему не случается чаще проходить через подобное испытание на публике, для которой, как ему, вероятно, кажется, главным событием дня является не сам спор, а мыльная опера. Если бы случалось, состояние дебатов по Ираку и доверие к нему как к премьер-министру были бы совсем иными.

В нынешней ситуации дебаты выиграны по очкам антивоенным лобби (которое было в ярости, теряя лицо во время войны, а теперь полно решимости добиться триумфа), а доверию нанесен серьезный урон.

По проблеме войны с Ираком и существования оружия массового уничтожения Блэр говорил разумно и убедительно. Он совершенно справедливо отметил, что ни одна из ответственных сторон, включая Совет Безопасности ООН, не сомневалась в существовании программ по разработке оружия массового уничтожения в ходе попыток ООН взять эти программы под наблюдение.

Тот факт, что Саддам имеет подобное оружие и применяет его, был предпосылкой, на основе которой принималась резолюция 1441. Отвечая на вопросы, Блэр сделал одно весьма убедительное заявление.

Казалось невероятным, сказал он, что Саддам, имеющий достоверную историю разработки и сокрытия такого оружия, создававший помехи инспекторам ООН в его поисках, решит после их изгнания в 1998 году просто уничтожить это оружие. Более того, получается, что Саддам не сумел никого проинформировать об уничтожении и дальше подвергал санкциям свою страну, а затем отказался представить доказательства того, что он это сделал, даже под угрозой вторжения американских и британских войск.

Называя такой сценарий "изначально неправдоподобным", Блэр понимает, что говорит. Это свидетельство того, насколько далеко от реальности ушел спор, насколько повлияла на него склонность правительства преувеличивать значимость своих проектов.

Если Саддам уничтожил оружие, почему он не представил документированных доказательств? На этот вопрос, как кажется мне и, по-видимому, Блэру, почти невозможно ответить.

Но есть встречный вопрос, который ставят приверженцы точки зрения "война была незаконной". Если у Саддама было оружие массового уничтожения, почему он не применил его во время войны, хотя угрожал это сделать? Есть несколько вероятных причин. Вторжение развивалось так успешно и быстро, что Саддам, прибегший к сложным уловкам, чтобы спрятать имеющийся арсенал, просто не смог своевременно до него добраться.

Может быть, его командные структуры были уничтожены первыми ударами коалиции и скоординированный ответ стал невозможным ? подтверждением этой версии может служить необычное поведение его исчезающей на глазах армии. А может быть, он решил использовать это оружие для возвращения к власти, которое сейчас, очевидно, пытаются организовать его товарищи по партии "Баас".

С другой стороны, он просто может быть (или мог быть, если его уже нет среди нас) технически безграмотным. Усвоить эту мысль разумным, открытым демократическим государствам оказалось особенно трудно. Саддам был тоталитарным лидером, до смешного одержимым манией величия, а не идеологом альтернативной системы, каковыми, возможно, являлись лидеры коммунистического блока.

До последнего момента он не был даже исламистом. Он был психом и убийцей, единственными вразумительными целями которого являлись личная власть и обогащение, а побудительным мотивом ? племенная вражда.

Блэр почти наверняка прав, говоря, что угроза всемирной безопасности в XXI веке исходит не от больших государств, противостоящих друг другу, а от сочетания фундаментализма, терроризма и тирании.

Многие его критики, наверное, согласны с этим. Они не согласны с тем, как меняется сама концепция войны и подход к проблемам ее законности.

Антивоенный лагерь критикует Джорджа Буша, который говорит о "войне против терроризма". Это не война в общепринятом смысле, педантично замечают они. Совершенно верно. Это абсолютно новый феномен. Так что правила должны измениться. И демократическим государствам придется взглянуть в лицо фактам и понять, что они участвуют в абсолютно новой игре.