Открытость коснулась и их - интеллектуалов, которых Николя Саркози хотел заставить полюбить себя, но поставил в тупик своим показным пренебрежением догмами и понятиями.

В четверг 5 июля пятеро из них обедали в Елисейском дворце: член Французской академии Элен Каррер д'Энкосс, философ Андре Глюксманн, историк Макс Галло, кинематографист Клод Ланзманн и эссеист и профессор литературы в университете Париж-7 Эрик Марти. Встречу организовал Жорж-Марк Бенаму.

Они говорили о России, университете, открытости, Раме Яде, деле Clearstream, предвыборной кампании, Международном валютном фонде, публикации специального номера бывшего журнала Жана-Поля Сартра Temps modernes, посвященного Альберу Камю, столетии Клода Леви-Стросса, которое хочет торжественно отметить Елисейский дворец.

Саркози знает, чего ему не хватает. У его предшественников было преимущество перед этой элитой, которым он не обладает: Помпиду издал антологию французской поэзии и имел жену-специалиста по авангарду, Жискар мог упомянуть Мопассана на телевидении, Миттеран говорил о смерти с Жаном Гиттоном. Даже Ширак, скрывавший за репутацией грубияна страсть к примитивному искусству, умел соблазнить историков искусства и этнологов.

А Саркози? Несколько упоминаний Селина и Альберта Коэна, посещение выставки скульптора Ансельма Кифера, и тут же любовь к эстраде и популярному телевидению... Его беседа с Мишелем Онфрэем во время кампании для журнала Philosophie Magazine завершилась спором после высказывания Саркози о генетическом характере педофилии.

Чтобы соблазнить интеллектуалов, глава государства соблюдал приличия. Опровергая свою репутацию эгоцентриста, он предоставлял слово гостям, слушал, интересуясь их мнением о его кампании и первых неделях президентства.

Ученик Ролана Барта Эрик Марти, впервые открывший для себя Саркози, отважился на следующее заключение: "Есть в нем какое-то коммуникационное либидо".