Бундестаг вынесет в пятницу решение о возведении памятника свободе и единству Германии. Символическая дата принятия решения, 9 ноября (годовщина падения Берлинской стены. - Прим.ред.), дает повод предположить, что эта идея будет поддержана парламентским большинством. Положительное решение не является само собой разумеющимся: подобная инициатива, зародившаяся в 1998 году, была отвергнута при красно-зеленом правительстве в 2001, а каждое следующее правительство с трудом воспринимает идеи предыдущего.

Между тем многое говорит в пользу подобного памятника. По ту сторону от мест, непосредственно связанных с историей ГДР: Берлинского главного отдела "Штази" на Норманнештрасе, тюрьмы "Штази" в Хоеншёйнхаузен, а также сохранившихся фрагментов самой Берлинской стены, возведение монумента послужит сигналом, что бескровная революция 1989 года прочно вошла в умы и души народа. Это послание будет говорить и о том, что особые моменты истории Германии не должны уйти в прошлое и что падение Берлинской стены началось с гражданского мятежа на "Трабанте".

Эта инициатива парламентариев ставит весьма напряженные временные рамки: памятник предлагается возвести в 2009 году, в год 20-летней годовщины падения стены. Символическое политическое давление не имело до сих пор эмоционального отзвука. В то время как вокруг монументов и памятников, которых в Берлине более чем достаточно, постоянно ведутся многолетние споры, берлинцы, похоже, не видят смысла в поспешной установке памятника национальному единству. По-видимому, по этой причине Эгон Бар, автор легендарных восточных договоров, недавно напомнил о необходимости проведения серьезных дебатов по поводу памятника национальному единству.

До сих пор такой дискуссии не было, что свидетельствует о вероятности сооружения скорее постгероического памятника. И это ни в коем случае не следует понимать как скептический прогноз: граждане страны осознают особое историческое значение объединения Германии. К немецкой истории успеха, начавшейся после 1945 года, относится осмысленное, зрелое обращение с символами национальной идентичности.

Некоторое смещение шкалы дебатов не имеет ничего общего с вышедшим из-под контроля возведением памятников, которое, в качестве побочного эффекта, влечет за собой усталость общества. После десятилетий забвения и замещения Берлин вступает в фазу переосмысления и принятия собственной истории.

Этот феномен - не новость. В истории уже существуют примеры возвращающихся конъюнктур в строительстве памятников, и не каждая из них могла рассчитывать на поддержку народа или граждан. Так, в 1904 году в ходе одного исследования было установлено, что в течение нескольких лет в Пруссии было установлено 372 памятника Вильгельму I. Общество реагировало на подобные объекты со смешанными чувствами, а ставшие легендарными берлинские острословы с присущим им неуважением окрестили аллею Победы с ее многочисленными памятниками аллеей Кукол.

Попытка превратить памятник национальному единству и свободе в символ памяти может окончиться провалом. Решение бундестага мало что разъяснит и повлечет за собой вопрос не только о месторасположении будущего монумента. В каком соотношении должны находится свобода и единство? Может ли непростая история Германии, не вызывая ни у кого раздражения, воплотиться в едином национальном символе? Решение, которое будет принято 9 ноября 2007 года, скорее всего, неоднократно пройдет экспертизу в различных соответствующих комитетах.

История памятника, посвященного жертвам Холокоста, показывает, что каждый, кто к нему приходит, по-своему трактует прошедшие дебаты. Истинные чувства в памяти народа связаны с теми местами, в которых история была пережита и выстрадана. То, что главные памятники и монументы напоминают по большей части о самых кошмарных событиях истории и жертвах, не является выражением какого-то особого мазохизма. В таких местах нередко время застывает. А для сиюминутных острых ощущений есть футбол.