Тема: Путин, Владимир. И тут же гневный взгляд на себя, то есть на Запад. Почему мы когда-то приветствовали господина Путина возгласами ликования? Почему демократические политики и сегодня сердечно жмут ему руку?

Когда президент России в сентябре 2001 года выступал в Берлине перед бундестагом, он говорил о Европе, о Гете и Толстом. Он превозносил "ритм, настроение и красоту" перевода "Фауста" Пастернака. После каждого абзаца его речи в стенограмме имеется ремарка "аплодисменты". Или "смех и аплодисменты". В конце "продолжительные аплодисменты, депутаты встают".

Путин сказал: "Холодная война окончилась". Причем обошлось без горячей войны. Действительно - чудо. История стремительно двинулась вперед - прежде всего, благодаря мужеству Горбачева, а не жестокости привечаемого у нас Путина.

Тогда, в бундестаге, президент России тоже говорил о своем жестком курсе в отношении Кавказа. Его ключевое слово - террор. Запад уже тогда знал, что окраины России пылали огнем, потому что Москва при помощи военной силы хотела привязать к себе провинции, стремившиеся к отделению. Соответственно, Владимир Путин защищал и курс Слободана Милошевича в отношении Косово. А Грозный и сегодня лежит в развалинах. Туда, где сначала не было террора, теперь он пришел.

"Посмотри на его лицо, ты что, ничего не видишь?" - говорит, обращаясь ко мне, польская поэтесса, живущая в Берлине. Она показывает на телеэкран, с которого Путин рассказывает о катастрофе в Беслане. "Тридцатые годы!" - кричит моя подруга, вне себя от гнева и ужаса.

Неужели мы ничего не видим?