Это ясно со всей очевидностью: кто бы ни последовал за Ариэлем Шароном, он будет следовать за Ариэлем Шароном.

Сам Шарон ни за кем не следовал. В армии он славился тем, что не выполнял приказы. Позднее, занимая различные правительственные посты, он часто делал то, что ему нравилось - строил поселения на Западном берегу и в секторе Газа, вторгался в Ливан, покидал одну политическую партию и уходил в другую (эта участь постигла даже "Ликуд", в создании которого он участвовал), и, наконец, радикально изменил свои собственные взгляды, демонтировав поселения в секторе Газа и покинув сам сектор Газа. В отличие от слишком многих израильтян, у него была очень простая идеология: действовать в соответствии с реальностью. Великий лидер делает то, что возможно.

Вспомните Шарля де Голля. В 1958 году он буквально ответил на призыв французских колониалистов Алжира, вышел с пенсии и возобновил свое премьерство. Сразу же после этого он прилетел в Алжир и сообщил приветствующей его толпе: "Я понял вас". Толпа - это одно, реальность - другое. В течение года де Голль предложил Алжиру "самоопределение".

В конце Шарон пошел на то же согласование с реальностью, точнее, на несколько согласований. Первое - демографическое: 8 тыс. евреев сектора Газа не могли удерживать эту территорию без армии, а для армии, не говоря о самом Израиле, это место того не стоило. Сектор Газа, с 1,4 млн палестинцев, был покинут.

Нет никаких сомнений в том, что Шарон собирался сделать нечто похожее с Западным берегом. Он не мог - и не стал бы - просто покидать его, потому что Западный берег имеет такое огромное религиозное и историческое значение для Израиля, какого сектор Газа не имел. Определенные поселения остались бы за Израилем, Восточный Иерусалим - тоже, но остальное удерживать было бы невозможно. И в данном случае исход диктует тоже демография: слишком мало евреев, слишком много арабов, и никаких шансов на равновесие (уровень рождаемости среди палестинцев более чем в 2 раза выше, чем среди евреев). Есть и еще одна реалия, на которую слишком часто не обращают внимания: качество палестинского руководства. Не ставя на нем окончательного креста, все же нужно сказать, что из их политиков выходят никчемные партнеры по переговорам. Махмуд Аббас, президент ПА, и сам реалист. По этой причине он не выступил против множества вооруженных боевиков и экстремистских группировок, которые рыскают по сектору Газа. Любая попытка разоружить их, вероятно, будет стоить Аббасу жизни, но, к счастью для него, он не намерен даже и пытаться. В октябре Шарон сказал мне, что, на его взгляд, сердце у Аббаса там, где надо; зато другие говорят, что кишка у него тонка.

Как бы там ни было, нет сомнений в том, что Аббас непродуктивен. Он не может контролировать собственные границы; он не может контролировать собственную полицию. Он не может контролировать расходы администрации и рост численности сотрудников-бюджетников. Некогда многообещающее и процветающее палестинское общество стало глубоко нефункциональным и уникально коррумпированным. После Ословских договоренностей 1993 года палестинцы в изобилии получали международную гуманитарную помощь? И куда она делась? Европейцы и прочие могут превозносить палестинцев, однако взгляд Шарона на них однозначно менее романтичен. Худший враг палестинцев - это не Израиль, а их собственное негодное и коррумпированное руководство.

Шарон также сменил на прямо противоположное отношение к противоречивому израильскому барьеру безопасности. В свое время он выступал против него, однако с некоторых пор начал его поддерживать. И барьер таки протянулся- где-то в виде забора, где-то в виде стены. В некоторых местах барьер изолировал палестинские поселения - это неправильно - и однозначно породил трудности. Но сам по себе барьер - это совершенно рациональная реакция на совершенно безрассудное явление: терроризм. Израиль делает то, что делали все огражденные поселения в Америке. Вот еще одно приспособление к реальности.

Среди шароновского поколения израильских родителей была популярна игрушка nachum takum, ванька-встанька: сбейте его, а он снова встает. Это сам Шарон, и такова, на мой взгляд, его великая стратегия. В конце концов, многое из того, что он пытался сделать, не удалось - и иногда, как, например, вторжение в Ливан, трагически. Он был на левом политическом фланге, на правом и в последнее время в центре. Он уничтожал то, что строил сам - поселения, политические партии, большие планы, - но снова поднимался, чтобы попробовать что-то еще: nachum takum.

Такой должна быть стратегия израильских политиков, которые придут после Шарона, включая недооцениваемого Эхуда Ольмерта и даже Биньямина Нетаньяху, лидера старой шароновской партии "Ликуд". Все они на каждом углу будут сталкиваться с демографическими, культурными и политическими реалиями, ограничивающими выбор, пока не осознают, что в действительности выбор один: одностороннее проведение плана, который палестинцы не могут принять, а израильтяне больше не могут позволить себе отвергать. Это План Шарона. Кто бы ни последовал за ним, будет следовать ему.