"Будучи политическим экономистом, я зарабатываю на жизнь тем, что изучаю влияние политики на экономику, - пишет в колонке для The New York Times экономист Сергей Гуриев. - Мои друзья и соавторы, которые работают политологами, сосредоточены на том, как экономика влияет на политику. Что более релевантно для реальной жизни? Страны с плохой политической обстановкой страдают плохими экономическими показателями потому, что из плохой политической обстановки следует плохая политика в области экономики? Или потому, что неизбывные экономические трудности мешают проводить разумную политику? Каждый год встречаются примеры и того, и другого рода. Не стал исключением и 2015 год - он дал нам два очень важных сюжета: греческий и китайский".

"В Греции, этой колыбели западной демократии, избиратели разочаровались в основных партиях и избрали СИРИЗА, небольшую партию левого толка, которая пообещала им избавление от экономических невзгод", - продолжает автор. Вопреки аргументам недемократических режимов, которые назвали эти события "доказательством того, что рядовым избирателям нельзя доверять важные решения, поскольку они предпочитают простые, но неверные популистские решения", дальнейшие события "показали, что греческие избиратели не были ни недальновидны, ни нерациональны" в своем выборе, убежден экономист.

Да, "при всей популярности СИРИЗА ей не удалось из ничего наколдовать миллиарды евро". Между продолжением болезненных реформ и дефолтом с последующим выходом из еврозоны греческие избиратели выбрали первое: "этот выбор в конечном итоге заставил правительство СИРИЗА пойти на соглашение с кредиторами своей страны. Соглашение это не принесет греческим избирателям процветания, однако это определенно наименее разорительное из возможных решений", - считает Гуриев.

Автор пишет: "Я достаточно стар, чтобы помнить о том, как дефолт 1998 года привел к власти в России единственное в постсоветской истории страны правительство, не скрывавшее своих левых убеждений. Поначалу оно фонтанировало коммунистической риторикой, но отсутствие наличности вынудило его принять один из самых строгих бюджетов за все время существования России".

После этого отступления автор переходит ко второму, "еще более важному экономическому сюжету года" - к обвалу фондового рынка в Китае. С 1978 года экономисты поражались успехам экономики этой страны, ведь "диктатуры обычно сталкиваются с двумя неизбежными проблемами. Во-первых, в условиях отсутствия демократии трудно обеспечить подлинное верховенство закона, которое необходимо для реализации прав собственности и договорных отношений, без которых, в свою очередь, не бывает инвестиций и экономического роста. Как правило, при диктатуре правительство не может удержаться от экспроприаций имущества у инвесторов. Во-вторых, без политической конкуренции и свободы СМИ трудно получить нормальную обратную связь, которая нужна для управления крупной страной".

В какой-то степени Компартии Китая удалось справиться с этими двумя проблемами путем "усвоения некоторых ключевых элементов современной демократической политики, таких как меритократия (принцип управления, при котором руководящие посты занимают наиболее способные люди, независимо от их социального происхождения и достатка. - Прим. ред.), сдержки и противовесы, регулярная ротация элит... Эта гибридная политическая системы создала стимулы для направленных на экономический рост реформ: либерализации в области сельского хозяйства, а затем и в других секторах; смягчения барьеров для внутренней миграции; приватизации мелких фирм, а затем и тех, что покрупнее; наконец, интеграции в мировую экономику". В результате траектория экономического развития Китая сблизилась с траекториями таких стран, как Япония, Тайвань и Южная Корея с 15-30-летним отставанием и той разницей, что к моменту, когда эти государства достигли таких показателей, у них уже были "более открытые политические системы", что позволило им "продолжить эти реформы, результатом которых стал дальнейший рост".

По словам Гуриева, это возможно лишь в условиях "децентрализованной, соревновательной политической системы", которая способствует инновациям. Возможно, именно это и стало для Китая препятствием в 2015 году, считает он. "Многочисленные экономические исследования показали, что у Китая по-прежнему большой потенциал для роста, и высвободить его можно с помощью дальнейших реформ, (...) однако такие реформы могут помешать нынешнему правительству оставаться у власти".

"Споры о том, приносит ли демократия достаток, ведутся по крайней мере со времен Аристотеля. Социологи всегда задавались вопросом, является ли демократия драйвером экономического роста, или же высокие доходы - это предпосылка стабильной демократии. В последние годы экономисты при помощи передовых статистических инструментов показали, что верна первая точка зрения", - утверждает Гуриев.

Он заключает: "Греческие избиратели выбрали меньшее зло, пусть это и был более болезненный вариант. А проблемы Китая показали, что китайская политическая система, возможно, в каком-то смысле устарела и не удовлетворяет потребностям и заслуженным чаяниям экономики... Этот год показал, что и Китай может поучиться у Греции: избиратели не всегда ошибаются, а стоящие на вершине иерархии правители не всегда благожелательны, всеведущи и всемогущи".