Перед выборами российские средства массовой информации в провинции волнует совершенно другое, чем авторитарного Путина, например мафия

В Санкт-Петербурге, сообщает своим гостям из Германии Анатолий Аграфенин, зародилась русская публицистика. И она имеет немецкие корни. Ведь первую газету в России в 1728 году основали немецкие ученые из Российской академии наук.

Уже в течение года 40-летний Аграфенин является главным редактором старейшей и крупнейшей местной ежедневной газеты "Санкт-Петербургские ведомости". Но этим он, кажется, не так уж горд и счастлив. Аграфенин докладывает в спокойной и бесстрашной манере, не позволяющей даже предположить, что он сидит на катапульте, которая в любой момент может выкинуть его из его офиса, не обремененного никакими излишествами.

"С Путиным у нас теплые отношения, - говорит он, не отрывая глаз от пустого письменного стола. - Мы знаем его, и он знает нас. Он родом из Санкт-Петербурга".

Получается, газета могла бы получить эксклюзивное интервью с президентом, спрашиваем мы. Нет, говорит Аграфенин, провинциальные газеты не получают прав на такие интервью. Непонятно, насколько это его трогает.

Решенный вопрос о перевыборах Путина не особо занимает Аграфенина и его 16-полосную газету. Путин отказывается от выступлений в рамках предвыборной кампании и делает все для того, чтобы его соперники, и без того не имеющие никаких шансов, тоже как можно реже контактировали со средствами массовой информации.

Как и его местные конкуренты, Аграфенин озабочен другим: существенное сокращение тиража, практически неразвитый рынок рекламы для печатных СМИ, отсутствие интереса к газетам у молодежи, мощная экспансия со стороны телевидения. Тираж газеты, бывшего органа коммунистической партии, сократился с былых 700 тысяч до 60. Примерно таков и общий тираж остальных четырех газет-конкурентов, оставшихся в 5-миллионной метрополии. Новые отношения собственников "Санкт-Петербургских ведомостей" после их преобразования в акционерное общество туманны: 25% акций принадлежат городской администрации.

Так, при публикации материалов о приватизации, проходившей в условиях коррупции, публицистические конфликты запрограммированы. Только в связи с 300-летним юбилеем города в прошлом году широкую огласку получили 50 случаев коррупции, из-за чего мэр был переведен в Москву.

"Конечно, городское правительство оказывает давление, - говорит Аграфенин. - Однажды оно уже лишило нас заказа на печать официальных материалов".

"Структура" на заднем плане

По 25% акций "Санкт-Петербургских ведомостей" принадлежат одному банку и одной радиостанции, еще 25% - "одной структуре". Это неопределенное понятие для такого же неопределенного предприятия, о владельцах которого Аграфенину ничего не известно. На Западе в подобных случаях на ум сразу приходит слово "мафия". В России под этим подразумеваются круги, которым в сомнительных случаях лучше не мешать вкладывать или отмывать деньги.

В редакции местной газеты Петербурга сидят немецкие журналисты и расспрашивают своего российского коллегу о свободе печати, цензуре и журналистских стандартах. Их пригласило государственное агентство РИА "Новости", которое, очевидно, связывает с этим приглашением невысказанное пожелание, чтобы они в своих репортажах представили Россию под таким соусом, как хотелось бы правительству. Ведь "Новости" являются проводником директив Путина для СМИ.

"Россия выбирает следующего президента", - сообщают в интернете "Новости", иллюстрируя публикацию портретом Владимира Путина.

Конечно, Аграфенин знает не хуже немецких коллег, что критические телеканалы вроде ТВС или НТВ ри Путине ликвидированы или их владельцы заменены на более приемлемых; что ОРТ, телеканал, охватывающий наибольшее количество населенных пунктов в России, находится под контролем Кремля, как и государственный телеканал РТР; что в провинции в отношении неугодных журналистов возбуждаются уголовные дела или их убивают - как Алексея Сидорова, главного редактора местной газеты из промышленного города Тольятти. До него там уже было убито пятеро журналистов, которые, очевидно, решились поближе познакомиться с "одной структурой".

"Здесь каждый должен знать, как далеко он может зайти, - говорит Аграфенин и думает при этом не о критике чеченской войны, а о критике городской и региональной администрации. - Они управляют городом через комитеты и референтов. Поэтому так трудно назвать персонально ответственного и выступить с критикой в адрес конкретного лица". - "А какое место отводит газета президентским выборам?" - "Мы сообщаем о них, но не комментируем". В остальном "Санкт-Петербургские ведомости" - это либерально-консервативное издание.

Владимир Ф. (имя изменено) работает на "Смену", 12-полосное издание, выходящее тиражом в 10 тысяч экземпляров. Раньше "Смена" была популярным молодежным изданием, сегодня газета пытается удержаться на плаву, не ориентируясь на какую-то определенную аудиторию.

"Мы не знаем, что собираются с нами делать наши новые владельцы, - говорит наш собеседник, - у нас нет никакой публицистической стратегии".

Хотя 27-летний Владимир Ф. проходил журналистскую практику, в частности, на "Немецкой волне" в Кельне и имеет хорошую профессиональную подготовку, он говорит о своем будущем без воодушевления. Как редактор отдела культуры он зарабатывает около 450 долларов. Это очень хорошо. Но журналистика - это лишь средство, чтобы заработать на хлеб.

Абсурдное существование

"Все мое существование абсурдно. Я делаю вещи, которые я не понимаю и в которых не разбираюсь". С политикой он не хочет иметь ничего общего. "Я вижу лица политиков, я их терпеть не могу, я им не верю".

В Санкт-Петербурге нет независимой прессы в западном понятии, здесь иные журналистские стандарты. Так, редакторы пишут предвыборные рекламные статьи для партий, иногда даже печатая их под собственной фамилией. Четкого разделения между рекламой и редакционной частью не существует, на что читатели, как правило, не обращают внимания.

Владимир Ф. - реалист: "Я не могу написать все, что я хочу или должен был бы сказать. Но я и так аполитичен". Он не знает, кому и зачем нужна его журналистская смелость. "Большинство людей не верит в лучшее будущее. Они ожидают, что скоро все станет хуже, а до тех пор с жадностью пытаются отхватить кусок от пирога, даже если от него остались одни крошки".