Все кончилось насилием и трагедией. Никто из детей, родителей и учителей, убитых в Беслане, не заслужил такого варварства. Дети, которые в среду отправились в школу в новой одежде и с воздушными шариками, - самая невинная мишень, какую можно себе представить, муки их родителей и учителей не могли быть менее заслуженными.

Беслан - это крайнее проявление того, что справедливо считается неприятной военной тактикой. Но такой же неприятной истиной является то, что захват заложников - это разумная тактика в атмосфере отчаяния асимметричной войны. Несмотря на вероятность кровавого исхода большинства ситуаций с заложниками, они, по-видимому, будут повторяться все чаще.

На первый взгляд, привлекательность захвата заложников сомнительна: захватчики редко достигают своих целей и часто погибают. В послужном списке Владимира Путина нет ничего, что наводило на мысль о возможности мирного решения в Беслане.

Захват заложников не всегда бывает бесплодным. В ноябре 1986 года американского заложника отпустила иранская группировка, которая удерживала его более 17 месяцев. Администрация Рейгана купила его освобождение ценой передачи Ирану запчастей к военной технике. Несмотря на официальные опровержения, правительства от Вашингтона до Боготы и Парижа иногда считают уместным без большого шума договориться об освобождении узников. Переговоры повышали шансы заложников выжить и улучшали имидж лидера: триумфальное возвращение всегда лучше, чем трагический исход. Но такие захваты заложников создали и стимул: пока можно чего-то добиться, этот рискованный метод в каком-то смысле выгоден.

Однако нынешние захваты заложников, от Ирака до Осетии, более жестоки, порождены несимметричной войной, в которой маленькие, слабые и нерегулярные силы противостоят могучим военным машинам. Никто из мятежников не проживет долго, если пойдет на открытую конфронтацию с этой мощью. Тактический успех ему обеспечивают внезапность и выбор цели. Если пули мятежника не пробивают броню, стрелять по ней нет смысла. Незащищенные и невинные становятся мишенями потому, что они доступны. Если захватчики в Беслане знали, что они, вероятно, погибнут, они знали и то, что к их гибели будет привлечено внимание всего мира. Если бы они погибли в бою с российскими войсками, об этом никто бы не узнал.

В несимметричной войне все являются участниками и потенциальными жертвами. Обещать безопасность в таких конфликтах в результате развертывания крупных военных соединений значит лгать. Вести несимметричную войну танками так же глупо, как пытаться убивать комаров из пулемета.

В последние часы драмы в Беслане президент Буш набирал очки, обещая американцам безопасность, предпосылкой которой является готовность к использованию превосходящей военной силы. Такое же обещание Путин дал россиянам, а Ариэль Шарон - народу Израиля. Все трое использовали насилие для победы на выборах: провокационное посещение Шароном Храмовой горы, которое стало началом второй интифады, авантюризм Путина, возобновившего чеченскую войну в 1999 году, вторжение Буша в Ирак. Ни один из них не обеспечил мира и безопасности, все они расширили круг потенциальных жертв. Теперь наиболее вероятными жертвами стали бедные и беспомощные, которые погибают в результате военных действий, взрывов террористов или захвата заложников.

В начале сентября в Ираке ресурсы французского государства были брошены на попытку спасти двух французских журналистов, которых теперь знает вся страна. Но имена 12 непальских рабочих, недавно жестоко убитых, большинство газет даже не опубликовало. При захватах заложников существует своя иерархия.

Непальцы стали жертвами дважды. Они жили в одной из беднейших стран мира, страдающей от жадной аристократии, которая построила себе роскошные дворцы, отказывая большинству даже в базовом образовании. Непал ведет собственную "войну с терроризмом". Все более успешный мятеж маоистов за восемь лет унес 10 тысяч жизней.

Правительство ответило применением силы, но в войне с терроризмом нет военного решения. Победа любой из сторон в Непале обойдется дорого и станет предвестием новых страданий. Если у Непала есть будущее, это переговоры и урегулирование социальной несправедливости.

Сегодня, поскольку Непал беден, возможностью спастись от нищеты и насилия является работа за границей, легальная или нелегальная. 12 жертв бойни в Ираке были бедны, в агентстве по найму в Катманду им сказали, что они поедут кухарками и уборщиками в Иорданию. Оттуда их оправили в Ирак.

У непальского правительства нет войск в Ираке, оно запретило своим гражданам посещать эту страну. Но непальскому правительству не дали шансов на переговоры. Люди, убившие непальцев, выбрали их не за связи с США, а потому, что они не были защищены, а их смерть послужит предостережением для других. В Непале оно, возможно, окажется эффективным. Захватчикам этого достаточно.