На протяжении десяти дней Россия и президент Владимир Путин были в осаде: началось с взрыва смертницы у станции московского метро, затем последовала синхронная катастрофа двух самолетов, и наконец - ужасающий кризис в Беслане, завершившийся с огромными человеческими потерями.

Ожидается, что Путин полностью пересмотрит внутренний и международный аспекты концепции российской "войны против терроризма". Но что Путин будет и чего не будет делать?

Он реформирует спецслужбы и их методы борьбы с партизанами. В коротком обращении к нации 4 сентября, сразу после развязки в Беслане, он отметил, что их слабые стороны, прежде всего - коррупция, подорвали способность России защитить себя и внутри страны, и за ее пределами. Спецслужбы являются одним из столпов президентства Путина и его способности управлять, но они оказались помехой. У него есть возможность провести кардинальную перестройку.

Путин более энергично продолжит реформу армии, этот важный проект возглавит министр обороны Сергей Иванов. Нынешняя структура российской армии неадекватна, она не может защищать страну от угрозы со стороны международных экстремистов. Если среди тех, кто захватил заложников в Беслане, действительно были иностранцы, то очевидно, что Россия не контролирует свои границы. Эти функции должны быть и, возможно, будут переданы армии.

Путин будет больше открыт для сотрудничества с Западом, прежде всего с США, в борьбе с исламистами. В области риторики Вашингтон и Москва дошли до заявлений о том, что они сражаются с международным терроризмом вместе.

Реальность заключается в том, что подозрительность времен холодной войны, особенно на российской стороне, сохранилась. Теперь Россия будет более открытой в обмене разведданными, включая информацию о формированиях боевиков за ее пределами. Вашингтон может помочь связать воедино сведения о том, как финансируются эти формирования, а затем уничтожить их.

Кроме того, после трагедии в Беслане Кремль ясно дал понять, что будет наносить удары по боевикам за пределами страны. Это указывает на намерение Путина поддержать предложенную президентом Джорджем Бушем политику "превентивных ударов" по отдельным организациям и правительствам.

Путин изменит подход Кремля к проблемам Северного Кавказа и Чечни. Очевидно, что спецслужбы не могут защитить местное население и эффективно поддерживать местных лидеров - ставленников Кремля.

Если на Северном Кавказе начнется такое же насилие, как нынешний кризис в Чечне, у Кремля не будет иного выбора, кроме восстановления местных экономик, совершенствования инфраструктуры и, самое главное, более широкого участия населения в политическом процессе. В глазах местного населения легитимность людей, посаженных сверху, мала, а это подрывает законность и уважение к власти.

Путин будет подавлять гражданские свободы и продолжит кремлевскую политику жесткого контроля над электронными СМИ. В России нет "Закона о патриотизме", но он может вскоре появиться. После кризиса в Беслане московские власти увеличили внимание к национальной принадлежности трудовых мигрантов с Кавказа. Контроль над интернетом является данностью. Этническая напряженность в многонациональной России велика; ясно, что Кремль не хочет, чтобы СМИ использовались для ее нагнетания, так как это грозит вылиться в насилие.

Путин не станет рассматривать возможность независимости Чечни. Иностранные журналисты и обозреватели, встречавшиеся в Путиным в понедельник, сообщили United Press International, что Путин вполне открыто говорил о неудачах кремлевской политики в Чечне и даже выразил сожаление по поводу нарушений прав человека правительственными войсками. Но он твердо заявил, что Чечня останется неотъемлемой частью России.

Сегодня независимая Чечня была бы катастрофой для чеченского народа, Кавказа и России. То, что было возможным 10 лет назад, невозможно сегодня. Комментарии журналистов и аналитиков об этой встрече наводят на мысль о том, что Кремль будет придерживаться своей политики "чеченизации", которая станет более приспособленной к местным реалиям.

Путин не начнет переговоров с известными террористами, и не должен это делать. В западных и российских СМИ не прекращаются дебаты о том, кто стоял за последним наступлением боевиков на Россию. Был это "лидер мятежников" Аслан Масхадов или "чеченский воин" Шамиль Басаев?

В конечном счете, это неважно, поскольку ни один из них не является законным представителем чеченского народа. За обоими тянется длинная история бандитизма и насильственного экстремизма. Если за последним всплеском терроризма стоит один из них или оба, это означает, что даже в Чечне они маргинальны. У чеченских экстремистов нет политической программы для Чечни, их единственная цель - бесконечный хаос и насилие.

По сути, Путин принял "политическое решение" идти на конфронтацию с мятежниками, что не включает в себя "политическое урегулирование", то есть переговоры с отдельными боевиками. Переговоры с Масхадовым и Басаевым ничего не решат.

Политическое решение о перестройке спецслужб, модернизации армии и модификации ее задач, участии в международных усилиях по борьбе с терроризмом, а также "кавказский план Маршалла" являются основой нового российского подхода внутри страны и за рубежом.

Эта программа требует времени и стоит недешево. Однако Россия исчерпала свои возможности. Опора на коррумпированные спецслужбы и местных чиновников обернулась провалом путинской "войны с терроризмом" и пропагандой интересов Масхадова, Басаева и им подобных.