Второй раз за месяц Николя Саркози уехал из Москвы с бумагой, которая, по его словам, принесет мир. Однако на этот раз никто не следил за ним, затаив дыхание.

По крайней мере договоренность, которую французский президент и председатель ЕС заключил с российским лидером Дмитрием Медведевым, чуть жестче, чем договор от 12 августа. Лазейки в нем были достаточно велики, чтобы через них мог проехать танк (как оказалось, даже несколько колонн бронетехники) под прикрытием "дополнительных мер безопасности", которые разрешалось принять Москве.

Эти меры стали оправданием для укрепления российских войск в глубине Грузии, далеко за пределами сепаратистских Абхазии и Южной Осетии, которые эти войска намеревались защищать.

Несмотря на неоднократные обещания президента Медведева вывести войска, они остались вокруг стратегического порта Поти и узла на западе страны, Сенаки. Это породило вопросы, насколько новый хозяин Кремля контролирует российские вооруженные силы.

По условиям новой сделки с Саркози, русские должны вывести войска с позиций в "Грузии как таковой" до 11 октября, когда их место должны будут занять 200 наблюдателей ЕС. А четыре дня спустя в Женеве пройдут международные переговоры о судьбе Грузии.

Звучит правдоподобно, но простор для сомнений остается огромным. Во-первых, для российского вывода есть и другие условия, которые вполне позволят Москве выкрутиться, если Россия этого захочет.

Например, существует оговорка, что грузинские силы обязаны вернуться к себе на базы. Подвох в том, что у многих из них не осталось баз, куда можно было бы вернуться. Русские сровняли их с землей. А любая попытка перегруппироваться на их руинах будет означать проход за российские пропускные пункты.

Во-вторых, для вывода войск из Поти и Сенаки Грузия должна пообещать, что не станет использовать военную силу в соседней Абхазии. Однако Тбилиси, похоже, не станет подписывать никаких документов, которые бы подтвердили легитимность отделения Абхазии, а также потребует от России аналогичных обязательств.

Что же касается переговоров в Женеве, то непонятно, что же будет на них обсуждаться. Москва признала Абхазию и Южную Осетию независимыми - это окончательный шаг, который исключает возможность любого компромиссного решения по статусу республик.

Крайне маловероятно, чтобы Москва или власти, которые она поддерживает в указанных регионах, позволили вернуться 250 тыс. грузин, изгнанным из Абхазии в начале 1990-х годов, и десяткам тысяч, изгнанным из Южной Осетии после августовского конфликта.

Этот важнейший камень преткновения свидетельствует о принципиальном различии между разделом Грузии и провозглашением независимости Косово в этом году, на которое Россия указывает как на прецедент.

Отделение Косово стало противоположностью результатам сербских этнических чисток. Отделение Абхазии и Южной Осетии призвано закрепить последствия этнических чисток.

Солдаты НАТО в Косово последние девять лет защищали сербское меньшинство. Российские солдаты в Грузии, мягко говоря, ничего не сделали, чтобы помешать преследованию грузин в отколовшихся регионах.

Трудно понять, что может дать Женева. Не менее трудно представить, что ЕС сможет поделать, если Россия в результате так и не выведет войска из Грузии. Попытки Великобритании за счет кризиса выработать некую общеевропейскую позицию на переговорах по поставкам российского газа ни к чему не привели. Слишком уж прямые и приземленные интересы у отдельных стран. Европейские правительства не хотят рисковать избирателями, оставляя их зимой в холоде из-за того, что прекратились поставки топлива.

Когда российские дипломаты говорят о будущем Абхазии и Южной Осетии, они упоминают либо прецедент Косово (которое одни страны признали, а другие нет), либо Северный Кипр (его признает лишь Турция). Признание со стороны Турции не нанесло ущерба в долгосрочной перспективе, отмечают они. Еще два замороженных конфликта - вполне приемлемый для Москвы исход.