Никогда еще, официально заявляет как российская, так и германская сторона, экономические отношения не были такими хорошими. Торговля, объем которой в прошлом году превысил 30 млрд долларов, процветает, перспективный российский рынок переживает бум и привлекает германские инвестиции.

В ходе визита Путина на ярмарку в Ганновере будут звучать подтверждения этой официальной версии.

Однако неофициально германские бизнесмены признают, что реальность выглядит иначе. Все больше растет озабоченность в связи с отходом Путина от рыночного курса реформ. Открыто об этом, быть может, никто не говорит, однако растущая централизация государственной власти и экономики доставляет инвесторам и коммерсантам головную боль так же, как и тот факт, что погоду в России делают крупные холдинги российских олигархов, которым Путин недавно обещал освобождение от наказания за грехи 90-х годов. Все чаще и все более откровенно они пытаются воспрепятствовать конкуренции.

Это происходит отчасти при прямом согласовании с администрацией президента, отчасти при использовании того обстоятельства, что российское правительство парализовал спор между оставшимися экономистами-либералами и бесцветным, нерешительным премьером Фрадковым.

Тот, кто с приходом Путина к власти думал, что президент будет бороться с коррупцией, сегодня чувствует себя обманутым: коррупция велика как никогда, в мировом списке по уровню коррупции Россия находится рядом с африканскими странами. Российская бюрократия, корень всех зол, с приходом Путина тоже приобрела невиданные масштабы. Грандиозно заявленная административная реформа усилила бюрократический аппарат вместо того, чтобы сделать его более стройным. Страна тонет в потоке новых распоряжений, бланков, сертификатов и заявок.

Это не остается без последствий: прямые германские инвестиции в прошлом году остались на уровне 1,95 млрд евро. Сумма из прямых и портфельных инвестиций впервые с 1999 года сократились на 900 млн долларов. Германские предприятия широко представлены в России, однако производство фирмы пока предпочитают размещать в Восточной Европе и в Китае. Риски давно перевешивают возможности, которые могла бы дать Россия. В этой ситуации трудно понять, в чем для Германии заключается экономическая выгода особо тесных отношений с Россией.

Однако из работоспособной экономической кооперации обе стороны могли бы извлечь только пользу: для России Германия была и остается важнейшим торговым партнером. А та, в свою очередь, была и остается зависимой от своего восточного партнера прежде всего в том, что касается энергоносителей, причем Россия делает все, чтобы эту зависимость усилить. К тому же Москва через Германию стремится привести свою энергетику в соответствие с европейской, чтобы дополнить обширные и долгосрочные поставки газа поставками электроэнергии. В ответ современные технологии из Германии должны будут выправить устаревшую российскую промышленность, и Москва видит в Берлине ворота на европейский рынок.

Но если заинтересованность российской стороны в сотрудничестве равносильна заинтересованности со стороны Германии, то в Берлине должны прийти к пониманию того, что совершенно не обязательно постоянно ублажать Москву. Для защиты экономических интересов Германии не нужна чрезмерная снисходительность к разгрому ЮКОСа, к авторитарным тенденциям Путина и кровавым операциям в Чечне. Вместо ритуальных заверений в дружбе было бы хорошо, если бы Берлин настоял на том, чтобы попытки германских предприятий поучаствовать в крупных российских проектах не блокировались. Как в случае с фирмой Siemens, которой так и не удается приобрести контрольный пакет акций санкт-петербургского предприятия "Силовые машины" - вокруг этой сделки националистические депутаты Думы поднимают большую шумиху.

Так что уступчивость Берлина не приносит ему экономических преимуществ. Зато приносит неприятности, как, например, конфуз с идеей Путина, касающейся приезда в качестве гостя к Шредеру в Ганновер Рамзана Кадырова, банды которого терроризируют чеченское население.