Кто, кроме пары историков, изучающих Австро-Венгрию, и специалистов по дипломатии Первой мировой войны, слышал имя Фрайхерр фон Мусулин? В 1925 году он опубликовал мемуары, на которые написал рецензию для литературного приложения к The Times видный историк Льюис Намьер. Мусулин озаглавил свои мемуары "Das Haus am Ballplatz" ("Дом на Баллплатц"), по названию австрийского министерства иностранных дел.

Барон Мусулин не был выдающимся деятелем европейской дипломатии. Он был бесконечно далек о того, чтобы стать Меттернихом или Талейраном, но именно он, возможно, изменил историю Европы сильнее, чем кто-либо из них. С 1910 по 1916 годы он занимал довольно незначительный пост главы департамента церковных дел. Летом 1913 года он отдыхал в Хорватии, на своей родине. Вернувшись в Вену, Мусулин написал доклад по сербской проблеме - по вопросу, в котором он прежде не считался экспертом.

В июле 1914 года ему было поручено составить проект дипломатического ультиматума Сербии: "Учитывая моральную ответственность Сербии за события 28 июня (убийство эрцгерцога Франца Фердинадра), ей будут предъявлены определенные требования по недопущению в будущем великосербской пропаганды". Мусулин считал, что известен своими "способностями к конторской работе и стилистическими навыками". Свой проект он писал в расчете на то, что сербы его примут.

Мусулин был удивлен, когда Сербия отклонила ультиматум. "Весьма трудно предвидеть, какой эффект может произвести за границей один-единственный политический шаг", - прокомментировал он случившееся. Если учесть, что результатом подобного просчета стала Первая мировая война, унесшая 20 млн жизней, и все последующие события, это покажется еще слабым выражением.

После 1914 года крупные державы не переставали задаваться вопросом о том, как избежать нового Сараево - случайности, из-за которой мир может скатиться к войне. Однако та война не была полностью следствием стечения обстоятельств или отдельного просчета. В более серьезных мемуарах фельдмаршала Франца Конрада фон Гетцендорфа, начальника австрийского генерального штаба, человека более влиятельного и агрессивного, чем фон Мусулин, указана реальная причина, по которой страна желала войны. "Два принципа находились в остром противоречии: сохранение Австрии как конгломерата различных народов, и подъем независимых национальных государств, требовавших у Австро-Венгрии свои этнические территории... Именно по этой причине, а вовсе не из желания отомстить за убийство (Франца Фердинада) Австро-Венгрия должна была начать войну против Сербии".

Между сербским кризисом по состоянию на июль 1914 года и грузинским кризисом по состоянию на август 2008 года прослеживаются тревожные параллели, хотя два указанных исторических события и неодинаковы. В обоих кризисах центральную роль играет российский фактор; в обоих столкнулись интересы националистов; стороны были охвачены чувством страха. В 1914 году Австро-Венгрия боялась, что Германия оставит ее, Германия опасалась растущей силы России, Россия боялась, что ее оставит Франция, Франция беспокоилась, что ее подведет Великобритания, а Великобританию беспокоило развитие немецкого флота. Каждая из ведущих держав ощущала угрозу. А в результате отказ Сербии удовлетворить австрийский ультиматум привел к тому, что все были втянуты в войну, которой желали немногие. Самая слабая из держав приняла ключевое решение.

Сегодня ситуация во многом похожа, хотя и не аналогична. Главная ее особенность заключается в том, что почти 20 лет назад распался Советский Союз и его сменила Российская Федерация. Варшавский договор давно уже распался, и большинство стран, входивших в него, вступило в ЕС и в НАТО - Россия же была не в том положении, чтобы возражать.

В то же время существует целый ряд недавно получивших независимость государств (Грузия в их числе), которые не были членами Организации Варшавского договора, но входили в Российскую империю в XIX и XX веках. Это "ближнее зарубежье" Россия считает естественной сферой своего влияния.

Новая Россия Владимира Путина придерживается национализма в стиле старого царского режима, и она стремится защищать свои интересы. В 1990-е годы, в эпоху Ельцина, Россия не могла претендовать на эти традиционные позиции, поскольку была слишком слаба. Но теперь она возвращает указанные позиции, и этому способствует все более важная роль России как поставщика нефти и газа.

В 1914 году в Европе было шесть ведущих держав: Германия, Франция, Великобритания, Австро-Венгрия, Италия и Россия. Все они располагали колониальными владениями. Большинство из них объединяли различные народы, и националистические настроения создавали проблемы внутри указанных стран. Например, в Великобритании существовала ирландская проблема.

В 2008 году в мире существует шесть крупных центров: США, Китай, ЕС, Индия, Россия и Япония. Ислам - явление иного порядка. Все эти силы в определенной степени опасаются ослабления своих экономических или политических позиций.

Некоторые из этих держав усиливаются, другие скорее ослабевают. Россия, похоже, не располагает достаточной экономической базой или населением, чтобы путинизм мог участвовать во всемирной конкуренции. США, вполне вероятно, будут лидировать в мире еще на веку следующего поколения, однако их разрыв с другими странами сокращается. Европа не справилась с культурными различиями входящих в нее государств. Китай и Индия - развивающиеся сверхдержавы. Но все эти центры находятся почти в таком же небезопасном положении, в каком пребывали европейские державы в 1914 году, а грядущая нехватка энергоносителей вызывает у них неуверенность.

В этих обстоятельствах попытка правительства Грузии вернуть Южную Осетию под свой контроль с помощью силы оказалась опрометчивой. Какого еще ответа она ждала от России? Грузия - кандидат на вступление в НАТО, но европейские члены альянса, особенно Германия, могут счесть грузинское правительство слишком импульсивным для того, чтобы блок предоставлял ему гарантии. В мире, где царит неуверенность, ведущие державы не могут идти на риск, связанный с локальными конфликтами, поскольку те способны перерасти в большие войны.