"Обыск начался до рассвета; поезд только пересек границу с Таджикистаном, въехав в Узбекистан. Мы были в пути лишь три часа из четырехдневного путешествия на поезде между Душанбе, столицей Таджикистана, и Москвой, - повествует в американском журнале Foreign Policy писатель и младший научный сотрудник в Йельской школе права Джозеф Шоттенфельд. - Узбекский пограничник, облаченный в коричневую форму, зашел в поезд - точную копию советского состава, зеленый с серебряной крышей, - и начал кричать. Он проходил через вагон, обыскивая пассажира за пассажиром, разрывая личные вещи, допрашивая каждого о терроризме и наркотиках и проверяя телефоны-раскладушки и дешевые Nokia на "фото сексуального характера" (в Узбекистане порнография запрещена). Пассажиры терпели это с невозмутимостью. Почти все они были мигрантами, отправляющимися в Россию в поисках работы. Они уже видели эту рутину".

"Стоял март. По всему Таджикистану тысячи людей - в основном молодые мужчины - уезжали или готовились отбыть в Россию. Долгая российская зима приближалась к концу; строительные проекты в городах, таких как Москва и Санкт-Петербург, медленно возвращались к жизни", - рассказывает автор, который работал приглашенным научным сотрудником в Университете Центральной Азии в Душанбе, где проводил полевые исследования трудовой миграции.

"Таджикистан, беднейшее государство в Центральной Азии, входит в число самых зависимых от трудовой миграции стран мира", - говорится в статье. В 2015 году он получил эквивалент 37% ВВП в форме денежных переводов. Двумя годами ранее мигранты отправили домой эквивалент 50% ВВП. "Недавно население Таджикистана превысило 8 млн; в любой конкретный момент времени значительно больше миллиона из этих 8 млн людей живут и работают в России" , - пишет исследователь.

После развала СССР в 1991 году в Таджикистане почти сразу началась опустошительная гражданская война между неокоммунистами и оппозицией, состоявшей из смеси демократических и исламистских групп, продолжает автор. "Между 1992 и 1997 годом, когда война наконец закончилась после постоянного российского вмешательства и посредничества, ВВП на душу населения упал почти на 66%, - говорится в статье. - Все виды трудоустройства исчезли".

"Люди стали искать возможностей в других местах, - рассказала Зухра Халимова, приглашенный научный сотрудник в Университете Джорджа Вашингтона, которая до августа возглавляла таджикистанское отделение фондов "Открытое общество" Джорджа Сороса. - Больше всего они знали о России. О бывшем СССР". По словам Халимовой, в России граждане Таджикистана "не чувствовали себя чужаками".

Поначалу, рассказала Халимова автору статьи, те, кто отправился в Россию, полагали, что миграция будет лишь краткосрочным источником средств. "Они все думали, что пробудут [в России] временно, возможно, год или несколько месяцев. Что будут посылать деньги. Обеспечат улучшение своей жизни. И вернутся назад", - сказала эксперт. Однако экономика Таджикистана на самом деле так и не оправилась после войны, пишет Шоттенфельд. Сегодня страна экспортирует небольшое количество алюминия и хлопка и остается беднейшей из бывших советских республик. "Со временем сезонная миграция в Россию стала закрепившейся тенденцией", - говорится в статье.

"В воскресенье, предшествовавшее отбытию нашего поезда, - продолжает автор свой рассказ, - мы (вместе с иллюстратором статьи. - Прим. ред.) присоединились к группе таджикских мужчин, которые ели послеполуденное барбекю на широком берегу реки в окрестностях Сомониёна, маленькой деревни в сельской Раштской долине Таджикистана, что простирается до северной границы страны с Киргизией". На берегу реки возвышались внушительные советские развалины. Мужчины, всем из которых сейчас немного за 20, выросли вместе посреди них. "Кроме тех лет, что шестеро из 11 провели в России", - уточняет Шоттенфельд.

"Из тех, кто уехал, Абдулло вернулся из Москвы самым последним, в январе, после шестимесячного пребывания", - говорится далее. Последняя его поездка была такой короткой, потому что она не удалась. "Санкции и падающие цены на нефть нанесли ущерб российской экономике, - отмечает автор. - Для мигрантов стало меньше работы. И стоимость рубля упала, подтачивая ценность переводов, которые они отправляют домой".

"Через друга Абдулло нашел работу (...) в бригаде (...), которая работала, монтируя часть базовой электропроводки в большом новом жилом доме в пригороде Москвы, - пишет издание. - Первые месяцы были ничего, но затем его работодатели перестали ему платить. Они сказали, что заплатят ему после Нового года. К середине января, когда ему до сих пор не заплатили, он решил вернуться в Таджикистан, хотя он был без денег и ничего не выслал домой". "Сейчас в России кризис, - рассказал Абдулло. - Доллар поднялся, рубль упал. Работы нет, денег нет".

"Однако по сравнению с некоторыми из его друзей, ситуация Абдулло неплохая - он по-прежнему может вернуться в Россию", - рассказывает автор. Как сообщает исследователь, в начале 2015 года российские власти ввели более сложные и дорогостоящие иммиграционные требования. Согласно таджикским СМИ, число депортаций подскочило. Но для многих, говорится в статье, несмотря на условия в России, миграция продолжает оставаться лучшим способом свести концы с концами.

Поезд прибыл в российскую столицу в полночь, почти ровно через четыре дня после того, как он покинул Таджикистан, продолжает репортаж Шоттенфельд. "Большинство пассажиров поезда исчезли в ночь, но группа из примерно 40 мигрантов осталась, сев вместе в укромной угловой части вокзала. Они положили ноги на сумки. Несколько человек заснули, подперев головы руками". Пожилой мужчина из их числа, Шамсиддин, рассказал автору, что сидящие и спящие на вокзале мужчины ждали открытия в 6 утра городской системы легкой железной дороги. Затем они поедут на ней на различные стройки в московских пригородах, где они будут жить и работать.

"Но также казалось, что они откладывают, сколько могут, вход в Москву, - размышляет Шоттенфельд. - В своем классическом исследовании миграции 1970-х годов, A Seventh Man, Джон Берджер писал о мигрантах, прибывающих на вокзал в неназванном европейском городе: "Держась группой, они прибывают как банда. Они говорят друг другу словами и жестами, что они сильнее и у них больше выносливости и хитрости, чем у жителей иностранного города". Таджикские мигранты на Казанском вокзале [в Москве], сгрудившиеся вместе и дремлющие на сумках, казались менее убежденными в своей хитрости - или более уверенными в рисках, которые им грозили. На вокзале они были вместе; за его пределами они будут поодиночке".

"Двумя днями позже Фаррух, худощавый 28-летний мигрант с тонкой бородой, проиллюстрировал мне некоторые из опасностей, которые Москва готовит мигранту", - пишет автор. Исследователь встретился с Фаррухом, у которого есть жена и двое маленьких детей в Таджикистане, в офисе комитета "Гражданское содействие", маленькой московской НКО, основанной Светланой Ганнушкиной, известной правозащитницей. Комитет предоставляет бесплатную юридическую консультацию мигрантам и беженцам. "Фаррух был там, потому что технически его депортировали в конце января, - говорится в статье. - Перед тем, как вернуться в Таджикистан, он должен был заплатить штраф и купить обратный билет домой - а в то время у него не было денег ни на то, ни на другое".

Теперь Фаррух нашел еще одну работу на стройке и пытался заработать нужные деньги, сообщает автор. "Однако, если полиция снова его поймает, ему будет грозить тюремное заключение. Для него страх перед этой возможностью конкурировал с тревогой по поводу неизбежности того, что будет означать возвращение домой: ему надо было кормить семью. Он сетовал: "Я не думаю, что смогу найти работу в Таджикистане. Есть столько проблем, чтобы там найти работу". Он не был уверен в том, что будет делать.

Офис комитета "Гражданское содействие" находится рядом с новой центральной мечетью Москвы, и по пути в метро я прошел мимо, чтобы посмотреть на мечеть, повествует исследователь. "Когда окончилась полуденная молитва, я смешался с потоком людей, выходящих из мечети, - рассказывает автор. - Большие группы мужчин говорили на таджикском, проходя мимо".

"Вокруг комплекса ожидали полицейские кордоны. Пока они только наблюдали за проходящими мужчинами, - говорится далее. - Позднее той ночью прибудет следующий поезд из Душанбе. Выйдут три или четыре сотни мигрантов, присоединяясь к друзьям, двоюродным братьям, дядям, братьям и отцам. Некоторые, несомненно, проведут вместе те первые часы ожидания на вокзале перед тем, как выйти на холод".

При частичном содействии Пулитцеровского центра освещения кризисов