Пока Москва спала, городские власти снесли 97 мелких коммерческих построек, в которых размещались торговые точки и закусочные, пишет в The New Yorker Маша Гессен. В городском правительстве утверждают, что здания были построены без соответствующих разрешений, однако в предшествующие сносу месяцы владельцы некоторых компаний добились в судах подтверждения их права на существование. Здания все равно снесли. Алексей Навальный признает, что разрешения, как и большинство бумаг в Москве, были получены незаконным или внеправовым путем, с помощью взяток или связей, поэтому городские власти могли в любой момент их аннулировать или потребовать большие деньги. По мнению Навального, город взялся за мелкий бизнес, а не за крупные торговые центры потому, что взятки, которые дают торговые центры, больше.

На первый взгляд, массовый снос преследует сразу две цели: создать условия для новой, еще большей коррупции в связи с новым строительством и уничтожить конкурентов многочисленных торговых центров. Очевидная причина - суровая экономическая реальность: пирог становится все меньше, поэтому наиболее маленьким и слабым ничего не достается, пишет Гессен.

Но за разрушением этих строений стоит еще и мощный эстетический мотив, продолжает автор. "Новая Россия пока еще окончательно не стала тоталитарным режимом, но она все больше напоминает тоталитарное общество с его единодушием во всех вопросах и подозрительным отношением ко всему иному. И она хочет выглядеть соответственно", - утверждает журналистка.

В 1980-е годы Москва и другие крупные советские города (кроме части Ленинграда) выглядели пустыми и опрятными. Их проспекты были шире многих американских шоссе, а тротуары - шириной с манхэттенские улицы. Люди одевались во все серое и выглядели единообразно. Отсутствие частного бизнеса делало то, что называлось торговлей, таким же одинаковым.

"И вот, менее чем за десять лет Москва превратилась из города, где никогда ничего нельзя купить, в город, где можно купить что угодно и когда угодно, причем обычно рядом с домом, потому что киоски группировались вокруг остановок общественного транспорта и у входа в крупные магазины. Это давало ощущение свободы, - делится Гессен. - Распространение киосков придало городу человеческий вид. Они заполнили огромные площади и заняли часть слишком широких тротуаров. Они поместили предметы на уровне глаз, заполнив прежде устрашающе-пустое поле зрения. Человек перестал ощущать себя в Москве как лилипут в стране Гулливера".

Со временем многие киоски превратились в более постоянные строения, которые часто называют павильонами. Некоторые были все такими же страшненькими, другие - нарочито смешными, некоторые использовали уменьшенные архитектурные элементы окружающих зданий, наводя мост между громоздкой Москвой и ее жителями. За последние годы московские власти снесли оставшиеся киоски, а в прошлом году объявили войну павильонам. Владельцы боролись, отправляясь в суды, и некоторые выигрывали. Они вывешивали решения суда на двери магазинов, но в этот раз закон их не защитил. В понедельник их владения снесли, говорится в статье.

"Чтобы убрать весь мусор, потребуется несколько дней. Когда это сделают, Москва будет гораздо больше напоминать саму себя эпохи 1980-х. А яркая и часто стильная одежда ее жителей будет резать глаз на этом новом-старом фоне", - заключает Маша Гессен.