Наверно, этот вид ? самый красивый на всем Крымском побережье. Каждое утро я смотрел, как над Ялтинской бухтой восходит солнце, а вечером - как Черное море бледнеет и становится серебряным в свете луны. Мне не хотелось отсюда уезжать, хотя смотрел я не из окна гостиницы, а из окна полуразвалившейся украинской больницы.

Меня доставили в операционную больницы "Ливадия" на окраине Ялты с резкой болью в боку. Мне пришлось перенести аппендицит в одном из самых отсталых государств Европы. Так прошел мой отпуск на морском побережье.

Ливадия ? это то самое место, где в 1945 г. состоялась Ялтинская конференция, когда Сталин, Черчилль и Рузвельт поделили послевоенный мир. Меня резали под ржавыми больничными лампами. Я проснулся в палате номер одиннадцать. Вместо подушки у меня под головой лежал заляпанный кровью, скрученный в рулон матрас.

Медсестра, крашеная блондинка, с невозможно длинными ногтями и ярко красной помадой на губах делала мне укол. ?Все хорошо, мой зайчик?, - ворковала она, вручая мне список лекарств, которые я должен принимать.

Лекарства продавал аптекарь, расположившийся у входа в больницу. В очереди стояли сгорбленные инвалиды и их родственники. Больным, у которых нет денег, остается уповать на милость больницы.

Украинская служба здравоохранения, как и британская, открыта для всех, но в течение многих лет после развала Советского Союза правительство не платило сотрудникам зарплаты, поэтому больным приходится платить за лечение. В последнее время зарплаты выплачиваются, но они прискорбно низки (10 фунтов стерлингов в месяц медсестрам, 25 ? врачам). Больницы выживают на крохотные бюджеты, современного оборудования мало. Я заплатил за операцию 200 фунтов. В цену входит проживание в лучшей палате.

В этой ?палате люкс? была ванная комната, веранда, телевизор, который опрокинулся и упал на пол, когда я попытался его включить, постель, которую можно нажатием кнопки приводить в сидячее и лежачее положение. Не самый роскошный номер, но обветшалость компенсировалась видом на Ялтинскую бухту. Врачи сказали мне, что в этой же комнате лечили Раису Горбачеву, которой на голову упал карниз для занавесок, когда она отдыхала на расположенной неподалеку президентской вилле. Средний украинец не может позволить себе такую роскошь. В обычной палате ? шесть кроватей. В общих туалетах и душевых очень грязно. Больница не обеспечивает пациентов ни туалетной бумагой, ни мылом.

Ни едой. Мне повезло ? доброжелательный местный переводчик, который уговорил меня лечь в эту больницу, приносил мне куриный бульон и картофельное пюре в банках из-под варенья, за что я бесконечно ему благодарен. Другим больным помогали их родственники и друзья. Одиноким приходилось клянчить еду у посетителей, иногда их кормили местные баптисты.

В отличие от британских государственных больниц, здесь не было телевизора и радио, чтобы развлечь пациентов. Больные собираются на широких балконах, курят, рассказывают друг другу о симптомах своих заболеваний, пытаются втянуть в разговор медсестер, которые оставляют после себя окурки со следами красной помады. У входа в больницу стоит табачный ларек, обеспечивающий больных товарами, которые имеют для здешних пациентов не меньшее значение, чем лекарства.

Другое развлечение ? животные. По больнице рыскал серый кот, с которым пациенты делились едой. Бродячие собаки обнюхивали больных, когда те выходили позагорать во дворе. Козы с колокольчиками на шеях щипали траву вокруг больницы. Пастух собирал в мешок зеленые злаки, чтобы варить из них самогон. ?Ты не поправишься, пока не выпьешь водки?, - сказала Наташа, белокурая, веснушчатая медсестра, постоянно подающая объявления в отдел знакомств.

?Двадцать шесть лет и неженат? У меня уже третий муж, а мне еще нет тридцати?, - говорила она, делая мне укол.

Вернувшись в Лондон, я пошел к своему врачу. ?Здесь тебя не могли бы вылечить лучше?, - сказал он.