Владимир Путин осуществлял систематическую деятельность с целью заставить Запад признать за Россией статус сверхдержавы, которым раньше обладал СССР, сверхдержавы нового образца - после коммунизма и холодной войны. Его цель ясна, но его методы сомнительны. По мере приближения даты окончания своих полномочий Путин с каждым разом демонстрирует все большее нетерпение. Возможно, этим объясняется тот факт, что за несколько дней он прибегал как к угрозам и оскорблениям, так и к обольщению в отношениях с США и ЕС.

Для Путина, как и для советских руководителей, идея сверхдержавы ассоциируется с участием в принятии ключевых решений на планете и классическим русским стремлением, уже воплощенным Петром I в XVIII веке, модернизировать страну с помощью западных технологий и опыта.

Россия все лучше осознает ту силу, которую ей дают средства, накопленные благодаря экспорту энергоносителей, и учится использовать капиталистическую жажду наживы и столкновение интересов Европы и США в собственных целях. Самым недавним подтверждением тому стал Всемирный экономический форум в Санкт-Петербурге, где авиакомпания "Аэрофлот" после, казалось бы, застопорившихся переговоров подписала соглашение с американским Boeing на покупку 22 самолетов B-787 за 3,5 млн долларов. Это соглашение стало предупреждением для EADS - производителя Airbus, не желающего расширять российское участие в проекте.

Если следовать логике прокремлевских аналитиков, в эпоху Бориса Ельцина Запад привык иметь дело с невзыскательными лидерами, недостаточно защищавшими интересы российского государства, находящегося в глубоком кризисе. При Путине ситуация изменилась, но Запад не привык к новой России и ее влиянию, основанному на подорожавшем сырье, а Россия "пока не знает, как разумно и эффективно использовать свои новые силы", считает политолог Сергей Марков.

Энергетические вопросы фигурировали в отношениях России с ЕС и до того, как Москва усилила свое влияние благодаря скачку цен, но многообещающий "энергетический диалог", начатый Романо Проди в его бытность председателем Еврокомиссии, перерос в чрезмерную зависимость от российского топлива. Из-за этого сотрудничество постепенно превращалось в двусторонние отношения с такими странами, как Германия (против чего возражали такие страны ЕС, как Польша, и чему препятствовали внутренние разногласия в самой немецкой администрации).

Москва, со своей стороны, поддерживала западную боязнь зависимости. В декабре 2005 года Путин сформулировал свою цель - "энергетическое лидерство в мире". В январе 2006 года "Газпром", российский газовый монополист, на короткое время прекратил поставки газа на Украину, а сейчас Кремль продолжает заигрывать с идеей создания газовой ОПЕК.

Западная внешняя политика и российская внутренняя политика взаимосвязаны. Отступление демократии, избирательность и предвзятость российского правосудия (осудившего и разорившего магната Михаила Ходорковского, но сквозь пальцы смотрящего на нарушения других олигархов, лояльных Кремлю) породили недоверие в Брюсселе и Вашингтоне.

Западная критика ущемления демократии в России и поддержка гражданского общества в этой стране, в свою очередь, провоцируют упорство Москвы. "Оранжевая революция", народный протест, вынудивший отменить итоги президентских выборов на Украине в 2004 году, очень сильно повлиял на российское руководство. Оно обвиняет Запад в подстрекательстве к такому протесту и хочет любой ценой избежать подобного в своей стране. Отсюда - ужесточение законодательства, касающегося НПО, политических партий и гражданских свобод с целью взять под контроль все инструменты, которые могут быть использованы для демократизирующего вмешательства.

Улучшению отношений не способствуют и оскорбления Путина, вроде тех, что он высказал недавно в адрес британской прокуратуры. Российский лидер назвал "глупостью" действия этого уважаемого института, направившего России запрос об экстрадиции бывшего агента КГБ Андрея Лугового, подозреваемого в отравлении диссидента Александра Литвиненко, тоже бывшего советского агента.

Такая разреженная политическая атмосфера не вредит крупным предприятиям энергетического сектора, чьи коммерческие интересы в России настолько велики, что они предпочитают скорее хранить молчание и лишаться части прибыли, чем обращаться в международные суды, на которые они ссылаются в своих контрактах на случай разрешения споров с российским государством.

Россия и Запад пережили эпоху гармонии после терактов 11 сентября 2001 года, когда Москва протянула руку антитеррористической коалиции, возглавляемой Соединенными Штатами, и позволила коалиционным войскам расположиться в Средней Азии для поддержания вторжения в Афганистан. "После 11 сентября многие в мире поняли, что холодная война закончилась. Поняли, что сейчас другие угрозы, идет другая война - война с международным терроризмом", - утверждал Путин весной 2002 года. Однако практика показала, что сотрудничества в борьбе с терроризмом недостаточно для укрепления новых отношений с Соединенными Штатами.