Бывший российский премьер-министр Евгений Примаков, посетивший в конце февраля Париж в связи с презентацией французского издания своих "Политических мемуаров", привлек к себе внимание средств массовой информации, заявив о том, что намеревается выступить в качестве свидетеля в пользу Слободана Милошевича на Международном трибунале по бывшей Югославии. В этом демарше, между тем, нет ничего удивительного: он вполне вписывается в рамки просербской кремлевской традиции и позиций этого старого тяжеловеса российской внешней политики.

Его имидж патриота, умеющего противостоять НАТО и МВФ, три года назад сделал его популярным среди тех россиян, которых не пугала его близость к бывшему КГБ, воспринимавшаяся порой как залог успеха в "антикоррупционной борьбе". Он стал настолько популярным, что превратился в единственного реального соперника Владимира Путина. Сегодня, в своей книге "В центре власти. Политические мемуары", Примаков старается не делать акцента на том, что он мог бы стать президентом. Новый хозяин России, как кажется, не держит на него зла и поручает ему выполнение ответственных миссий. Евгений Примаков принял правила игры и больше не выступает в роли оппозиционера. Однако вызывает немалое удивление тот факт, что этот старый мэтр секретных служб придерживается порой почти иконоборческих позиций по чеченскому вопросу.

"Конечно же, Чечне внутри России следует предоставить особые права. Рассмотрим пример Финляндии: в период царского правления она обладала настолько широкой автономией, что даже не выдавала властям русских революционеров, которые проводили на территории Финляндии свои съезды. Она не выдавала даже террористов!", - заявил Примаков корреспонденту газеты Le Monde.

Действительно, Финляндия, отторгнутая Россией от Швеции в XIX веке, пользовалась исключительной автономией в составе российской империи, имела свой парламент и свою армию. Владимир Путин пришел к власти в Креме, благодаря войне, развязанной в Чечне. Он приложил усилия к тому, чтобы ограничить и привести к единому стандарту органы власти всех республик, входящих - добровольно или нет - в состав Российской Федерации. Всем этим национальным республикам пришлось привести свои Конституции в соответствие с основным законом, действующим в России. Это не помешало Путину применить "татарскую модель" [имеется в виду татарский закон ?О местных органах государственной власти и управления?, который играл роль своеобразной ?нормативной модели? для тех региональных администраций, которые решились встать на путь фактической ликвидации органов самоуправления в городах и районах ? примечание InoPressa] для того, чтобы задобрить чеченцев.

"Финская модель" Примакова, таким образом, противоречит официальной позиции. Также в разрез с мнением Кремля идет и отказ Примакова считать "террористом" чеченского президента Аслана Масхадова, избранного в 1997 году в ходе выборов, прошедших под эгидой ОБСЕ. В своей книге он рассказывает о встрече с Масхадовым, состоявшейся 29 октября 1998 года между двумя чеченскими войнами.

Примаков вспоминает о том, что Масхадов предложил рассмотреть вопрос о независимости Чечни "в рамках общего с Россией экономического и военного пространства", вопреки мнению "Басаева, Удугова и других чеченских лидеров, выступавших за выход из состава России всего Северного Кавказа". В ходе встречи обсуждался вопрос о "тесных связях между этими противниками Масхадова и некоторыми силами в России, которые - включая и предпринимателя Бориса Березовского, пребывающего в настоящее время в изгнании - поддерживали противников Масхадова материально, выплачивая выкупы за освобождение заложников".

Наконец, обсуждалось пожелание Масхадова о том, чтобы Россия оказала Чечне помощь оружием, деньгами и содействием в восстановлении чеченской экономики - при сотрудничестве с соседними российскими регионами. Но договор о российско-чеченском сотрудничестве в сфере борьбы с преступностью, восстановления экономики и выплат пенсий так и не был реализован. Евгений Примаков утверждает, что вина за это лежит на Масхадове, "который не захотел, или скорее не смог выполнить свое обещание в течение месяца избавиться от собственных "террористов". Чеченская сторона, в свою очередь, утверждает, что Примаков исчез с политической арены, и все чаще стали появляться признаки подготовки российских военных к новой войне.

В мае 1999 года Евгений Примаков, "благодаря усилиям Бориса Березовского", был отстранен от должности, а в конце лета уже возобновились боевые действия. Примаков заявляет о том, что мир с Чечней, официально независимой, но связанной с Москвой договорами, был возможен. Вместе с тем, "Мемуары" этого великого свидетеля не подвергают сомнению официальную версию о терактах, совершенных в Москве осенью 1999 года. Примаков, если вспомнить, был настолько же лоялен к власти при Брежневе, как и при Горбачеве и Ельцине. Остается только понаблюдать за тем, будет ли голос Примакова более отчетливо услышан при Путине, в отношении которого он все же позволил себе некоторое "оскорбление величия", напомнив о том, что "Владимир Путин занимал довольно скромные должности во время службы во внешней разведке", которую возглавлял Примаков. Поэтому, по словам Примакова, он не встречался в то время с Путиным и ничего о нем не слышал.