В своем интервью немецкому еженедельнику Der Spiegel Мадлен Олбрайт, первая женщина в должности госсекретаря США (1997-2001) и второй госсекретарь в истории страны, родившийся не на территории Соединенных Штатов, рассказала о том, как она узнала о своих еврейских корнях, что это для нее значило и почему ее родители так и не рассказали своим детям всю правду.

Как известно, впервые задуматься о своем еврейском происхождении Мадлен Олбрайт заставило письмо, которое она получила в конце 1996 года. В нем неизвестный, достаточно точно описавший все детали, сообщил, что "его семья была знакома с семьей Корбел - очень приличной еврейской семьей".

"До достижения же 59-летнего возраста, когда я стала госсекретарем США, у меня, уроженки Чехословакии, не было никаких сомнений относительно моего происхождения (...), - рассказывает политик. - Вплоть до этого момента я ничего не знала о том, что происхожу из еврейской семьи. Не говоря уже о том, что пара десятков моих родственников не пережили Холокост".

Известие о том, что у Мадлен Олбрайт обнаружились еврейские корни, стало для нее самым настоящим шоком, "посланием словно из другого мира". Все это, по признанию Олбрайт, поставило ее в неловкое положение и едва не испугало ее. "Прожить почти 60 лет своей жизни с таким огромным слепым пятном", - поясняет политик.

"Сразу после получения письма я рассказала о нем своим детям. Все были очарованы тем, что история нашей семьи настолько захватывающая". Испуг же, признается Олбрайт, пришел чуть позднее - а именно тогда, когда "ко мне подошел репортер The Washington Post и показал список жертв нацистов, в котором были имена моих родственников". "Одно дело - узнать о своем еврейском происхождении, другое же - столкнуться с ужасом, царившим в лагерях смерти".

Возможно, именно поэтому - чтобы защитить своих детей от непередаваемого - родители Олбрайт ничего и не рассказывали своей дочери о своем настоящем происхождении. Однако точного ответа на этот вопрос экс-госсек, как подчеркивает издание, не знает. "На этот счет у меня и моих братьев с сестрами имеются только предположения", - продолжает Олбрайт. Вполне вероятно, говорит она, что причина того, почему они рассказали мне об этом позднее, кроется в том, что "я достаточно рано - в 1955 году - уехала из родительского дома на учебу в колледж". "С тех пор я никогда больше не жила у родителей - вот и не представлялось возможности поговорить об этом". К тому же в истории своей семьи ей все казалось крайне логичным, цитирует издание ее слова. "В моем понимании все было на своем месте, не было никаких пробелов", - говорит Олбрайт.