В то самое время, когда Christie's готовился к аукциону, на котором обнаженная кисти Модильяни была продана в понедельник за 170 млн долларов, российский художник облил бензином дверь здания ФСБ на Лубянке и поджег ее, пишет обозреватель Bloomberg View Леонид Бершидский. "Это было начало особого рода перформанса, который продолжился с его арестом и который вряд ли когда-либо будет продан за какую-либо цену", - отмечает он.

Политический символизм акций Петра Павленского всегда был очевиден: бессмысленно пытаться заключить в оковы свободу, особенно когда человек готов ради нее терпеть боль, говорится в статье. "Его простые заявления всегда брали верх над очевидной критикой: конечно, членовредительство - это не искусство, но когда оно посылает острый, минималистский месседж, то оно может быть таковым", - пишет журналист.

На суде во вторник обвиняемый в вандализме, "совершенном по мотивам идеологической ненависти", Павленский сказал судье, что, хотя ненависть к ФСБ послужила веским мотивом, он хочет, чтобы его судили за терроризм, потому что такое обвинение предъявили крымским проукраинским активистам, режиссеру Олегу Сенцову и Александру Кольченко. Обоих арестовали за поджог двери крымского офиса "Единой России". "В августе российский суд приговорил Сенцова к 20 годам колонии, а Кольченко - к 10", - напоминает Бершидский.

"Конечно, его не будут судить за терроризм, что является на этот раз частью его месседжа. Он рискует свободой (максимальный приговор, который ему грозит, - три года тюремного заключения), чтобы продемонстрировать произвол российского правосудия. С другой стороны, власти также стремятся подтвердить ту мысль, что их противники - не более чем вандалы и мелкие хулиганы", - рассуждает журналист.

"Его искусство во многих отношениях более актуально, чем картины, которые покупают на Christie's за десятки миллионов только ради того, чтобы владельцы-инвесторы их заперли; их никто не видит, и они ни на кого не влияют", - полагает автор.

"Рассказ Павленского - о боли и тщетности инакомыслия при режиме, который превратил и пропаганду, и репрессии в своего рода виды искусства", - говорится в статье.

"Павленский не говорит своей аудитории, что они тоже могут это сделать. Он заставляет некоторых из них испытать чувство вины, когда они осознают, что им не хватает смелости последовать его примеру и бросить вызов системе, которую они презирают", - заключает Бершидский.