Никто не знает, в чем собственно заключается суть этой трогательной мужской дружбы, которую каждый раз подчеркивают Герхард Шредер и Владимир Путин. Очевидно только одно: в путинофилии канцлера политика и частная жизнь переплетены друг с другом самым тесным образом. Это объясняет, почему критика его политики в отношении России канцлера не тревожит. Зато дружеские чувства Путина понять легче. Расположение Шредера, его позиционирование главы Кремля как истинного демократа, стоят сейчас для беспомощного московского политика, не имеющего концепции развития страны, гораздо дороже, чем вся сибирская нефть и газ.

Адвокат ЮКОСа Роберт Амстердам хватил через край, обвинив Шредера в соучастии в разрушении нефтяного концерна, однако его упреки не беспочвенны. Германия, Шредер и Deutsche Bank сыграли бесславную роль в разрушении концерна. Дружба и эксклюзивные интересы капитала были поставлены выше демократии и принципов правового государства. Сейчас к Берлину нет того доверия, чтобы он мог взять на себя роль голоса совести в вопросах демократии в России.

Но в долгосрочной перспективе это не соответствует немецким интересам. Поскольку экономика в этой самой долгосрочной перспективе тоже заинтересована скорее в работающей судебной системе, чем в кратковременных сверхприбылях. В основе политики Берлина в отношении России лежит ошибка. Эта политика базируется на предположении, что режим Путина выступает за стабильность. Однако о стабильности не может быть и речи там, где попираются демократия и право. Кто внутри страны правит, опираясь на силу и беззаконие, провоцирует будущее сопротивление. Такие полуавторитарные системы из-за своей подверженности кризисам представляют постоянную угрозу еще и для соседних государств.

Те, кто хотят содействовать демократии в России, не сомневаются в необходимости еще более энергичной, чем раньше, поддержке демократических усилий соседа - даже рискуя тем, что Москва может почувствовать себя оскорбленной.