Злоключения профессора создают серьезную дилемму.

Университет рассматривает имеющиеся возможности после судебного решения по делу Шлейфера. Саммерс дистанцируется.

Четыре года назад правительство США подало иск более чем на 100 млн долларов против ведущего гарвардского экономиста Андрея Шлейфера, обвинив его в том, что он пытался извлечь личную выгоду, руководя программой иностранной помощи России. В гражданском иске был упомянут и Гарвард, который курировал проект в 1990-е годы.

Нынешнем летом федеральный судья пришел к выводу, что Шлейфер и его бывший заместитель вступили в сговор, чтобы обмануть правительство, инвестируя в те же финансовые рынки, которые им поручено было создать. Судья также счел, что Гарвард нарушил контрактные обязательства. Если стороны не придут к соглашению, размер ущерба определят присяжные. По этому иску университет могут обязать выплатить государству 34 млн долларов. Долг Шлейфера и его заместителя может превысить эту сумму втрое.

Гарвард стоит перед необычной дилеммой. Должен ли он защищать или наказывать одного из ведущих профессоров? Шлейфер попросил Гарвард оплатить счета его адвокатов и ранее высказывал предположение, что университет также возместит ущерб.

Корпорация, то есть правление Гарварда, обладающее широкими полномочиями, пока остается равнодушным к просьбам Шлейфера. Но она оказалась в сложном положении. Шлейфер не только одна из академических звезд университета, он к тому же близкий друг президента Гарварда Лоренса Саммерса. Бывшему министру финансов США удалось спастись от упоминаний его имени в суде, но сомнений в том, кому он симпатизирует, не остается.

Корпорация понимает, что ее судьба отчасти связана с судьбой Шлейфера. Гарвард, бюджет которого составляет 22 млрд долларов, возможно, захочет прийти к мировому соглашению с правительством, чтобы избежать новых тяжб, но трудности не кончатся, пока не придет к соглашению Шлейфер. Если Гарвард согласится оплатить его счета, у профессора появится стимул продолжать борьбу.

В июньском решении окружной судья Дуглас Вудлок подробно описал, как Шлейфер и его заместитель делали крупные личные инвестиции в считавшийся тогда перспективным рынок, при этом давая российским регулирующим органам рекомендации по поводу того, как создавать рынки и управлять ими. Помимо покупки акций, судья изложил, как Шлейфер, его заместитель и их жены использовали свое привилегированное положение, чтобы помочь создать в России первый взаимный фонд.

Шлейфер отказался от интервью. Его адвокат Эрл Немзер утверждает, что решение судьи "не выдерживает критики". Немзер также заявил, что будет "изумлен", если дело Шлейфера отразится на его положении в университете. "Я не думаю, что этот иск ставит под сомнение его академическую честность".

Никто из людей, близких к Гарварду, не думает, что университет пойдет на крайнюю меру - расторгнет контракт со Шлейфером. Российский эмигрант и эксперт по финансовым рынкам получил профессорскую кафедру в Гарварде в 30 лет.

Обвинения, выдвигаемые на протяжении семи лет, не затормозили академическую карьеру Шлейфера. В 1999 году он, не достигший 40-летия, получил медаль Джона Бейтса Кларка как лучший экономист, что считается предвестием Нобелевской премии. Три года спустя Шлейфер получил пожизненное место в Гарварде. В 2003 году экономический факультет Университета Нью-Йорка попытался переманить его, но он решил остаться в Гарварде.

Преподаватели и администрация Гарварда уверены, что Шлейфер легко справится с любыми последствиями судебного решения. Высокопоставленный представитель факультета, где преподает Шлейфер, на условиях анонимности назвал иск "поверхностным" и "простым контрактным спором", представленным в суд излишне рьяным помощником министра юстиции.

Коллеги также говорят, что Саммерс, скорее всего, защитит своего давнего протеже Шлейфера. Шлейфер получил место ассистента Саммерса, найдя пять ошибок в академической статье Саммерса.

Источники, знакомые с делом Шлейфера, утверждают, что Саммерс дистанцировался по настоянию Корпорации. В письменном заявлении пресс-секретарь Гарварда Джо Ринн говорит, что Саммерс и Корпорация "согласились с тем, что "неприсоединение имеет смысл".

Предпочтения Саммерса очевидны. В 2002 году, в письменных показаниях по делу, Саммерс заявил, что убедил бывшего декана Гарварда сделать так, чтобы Шлейфер остался в университете.

В своих показаниях Саммерс скептичен по отношению к обвинениям, утверждая, что расследование и решение прекратить финансирование гарвардского проекта возмутило ведущих российских реформаторов. "Я знаю достаточно, чтобы с уверенностью говорить о том, что проблемы, включенные в список обвинений, не были для них существенными, и на самом деле они выше ценили бы консультантов, если бы те более активно участвовали в деятельности частного сектора".

Корпорация, в которую входят Джеймс Хафтон, президент и генеральный директор компании Corning Inc., и бывший президент Чикагского университета Ханна Грей, относится к Шлейферу более настороженно. Бывший министр финансов Роберт Рубин, также являющийся членом правления, дистанцировался от дела, поскольку во время действия проекта входил в правительство. Корпорация отказала Шлейферу в просьбе представлять его дело. Она отложила принятие решения, решив посмотреть, как будут разворачиваться события.

Смутное время

Роль Шлейфера в российском проекте восходит к началу бурных 1990-х годов, когда США пытались переделать эту страну по своему подобию. Во время поездки в Москву в 1991 году он познакомился с некоторыми из лучших и блестящих российских реформаторов и вскоре начал совершать частые поездки из Америки в Москву в качестве консультанта. Джонатан Хэй, владеющий русским языком выпускник экономического факультета Гарварда, отправился в Москву, чтобы помочь скоординировать усилия.

За несколько недель команда подготовила планы продажи 15 тыс. государственных предприятий и раздачи ваучеров для покупки акций 150 млн россиян. Американское Управление международного развития (AID) в 1992 году выделило Гарвардскому институту международного развития 2,1 млн долларов на поддержку приватизации, которую курировали Шлейфер и Хэй. В следующие пять лет контракты Института в AID составили 57 млн долларов, а в гарвардский проект были включены российская судебная реформа и создание рынков капитала.

В мае 1997 года AID внезапно заморозило проект, заявив, что его руководители нарушили правительственные инструкции о конфликте интересов, вместе с женой Шлейфера и тогдашней подругой, а ныне женой, Хэя инвестируя в российские финансовые рынки. Руководители "злоупотребили доверием американского правительства, используя личные отношения для извлечения выгоды", - говорилось в письме AID, направленном в Гарвард.

Гарвард уволил Хэя с работы в Институте. Шлейфера отстранили от российского проекта, оставив за ним профессорскую кафедру на экономическом факультете.

Американское правительство уже семь лет ведет дело. "Гарвард и его сотрудники, вне зависимости от их талантов, должны исполнять законы США", - говорилось в одном из правительственных обращений в суд.

Прокурор Бостона собрал большое жюри по уголовным делам, но обвинительного акта не было. В сентябре 2000 года правительство подало гражданский иск против Шлейфера, Хэя, их жен и Гарварда в окружной суд Бостона. Позже судья снял обвинения против женщин.

В иске утверждалось, что Шлейфер и Хэй обманули американское правительство более чем на 30 млн долларов, используя средства AID, "выделенные Гарварду на беспристрастное и непредвзятое консультирование" в России. Однако, утверждало правительство, их действия сорвали попытки США добиться "прозрачности и законности" и преподали России совсем другой урок о том, что хорошие связи гораздо важнее, чем честная игра. Правительство требовало возмещения ущерба в тройном размере.

Из 100-страничного заключения судьи Вудлока явствует, что Шлейфер и его жена, успешный менеджер хеджевого фонда Нэнси Циммерман, вложили более 400 тыс. долларов в российские акции и правительственные бонды, зарегистрировав некоторые сделки на имя тестя Шлейфера. Шлейфер предложил участвовать в этом своему заместителю, инвестировав чек на 66 тыс. долларов, подписанный Хэем.

Планы создания фонда

В судебном решении описаны также планы четверки по использованию своих связей и средств для создания в России первого взаимного фонда и регистра акций. Подруга Хэя Элизабет Хеберт получила от российских регулирующих органов полномочия на продажу первых акций взаимного фонда, обойдя многих известных конкурентов. Шлейфер и Циммерман дали компании кредит на 200 тыс. долларов. Тем временем помощник Хеберт купил регистр у людей, которые его создали, использовав для этого кредит на 400 тыс. долларов, полученный у Хеберт и профинансированный Хэем и его отцом.

"В краткосрочной и среднесрочной перспективе наше преимущество заключается в том, что регулирующие органы хотят, чтобы мы были первыми", - писала Хеберт в меморандуме, отредактированном Хэем и отправленном по факсу Циммерман, которой предстояло привлечь внимание инвесторов к обоим проектам.

Судья постановил, что Хэй нарушил правительственные инструкции о конфликте интересов и признал его причастность к двум случаям, по которым поданы иски. Он также решил, что Хэй и Шлейфер участвовали в сговоре по обману правительства, упомянув о роли, которую они играли в проектах Хеберт.

Судья оставил на усмотрение жюри присяжных решение о том, подлежит ли Шлейфер ответственности по второму иску, касающемуся его собственных инвестиций.

Что касается Гарварда, то судья решил, что университет нарушил контракт. Он снял более серьезные обвинения против Гарварда на том основании, что университету не было известно о действиях Хэя и Шлейфера.

По словам адвоката Шлейфера, Немзера, обвинения в сговоре требуют доказательства намерений, а "свидетельств того, что Шлейфер знал об ограничениях, касающихся Хэя, во время инвестирования, нет". Он утверждает, что на деятельность Шлейфера инструкции о конфликте интересов не распространялись.

Циммерман отказалась от интервью. В августе ее компания выплатила правительству США 1,5 долларов в рамках мирового соглашения по гражданским искам, обвиняющим компанию в том, что она использовала ресурсы российского проекта для своих инвестиций, хотя и отрицает какие-либо злоупотребления. Адвокат компании Мартин Мерфи заявил, что она пошла на мировое соглашение, чтобы "избежать расходов на тяжбу".

Хэй отказался от комментариев. В судебных документах он утверждал, что никогда не вступал в контрактные отношения с правительством, не подпадал под действие инструкций о конфликте интересов и информировал о своих инвестициях Гарвард и Шлейфера. Хеберт не откликнулась на просьбу об интервью.

Пол Вейр, адвокат фирмы Goodwin Procter LLP, представляющей интересы Гарварда, говорит, что университет доволен выводом о том, "что он не знал о мошенничестве и не участвовал в нем. Мы надеемся, что ни один суд не вынесет решения о возмещении ущерба в 34 млн долларов".

В недавнем отчете суда говорится, что правительство и Хэй "достигли значительного прогресса в достижении мирового соглашения". По сообщениям информированных источников, правительство, по-видимому, запросит около 25 млн долларов с Гарварда и 5-10 млн долларов со Шлейфера. Если соглашения не будет, жюри рассмотрит дело Шлейфера в декабре. Слушания по оценке ущерба вряд ли начнутся до весны.

Если Гарвард решить подвергнуть Шлейфера дисциплинарному взысканию, найти прецеденты будет нелегко. Лишение профессорского звания, высшая мера наказания в академических кругах, - это редкость.

Есть некоторые признаки того, что дело начинает сказываться на положении Шлейфера за пределами академических кругов. Через неделю после решения суда обозреватель New York Times процитировал заявление Шлейфера, что, если неэтичное поведение снижает расходы, даже нравственным администраторам приходится вести себя неэтично, чтобы остаться в бизнесе.

Редактор Foreign Affairs Джеймс Хоудж говорит, что журнал ознакомился с делом Шлейфера в этом году, прежде чем публиковать его статью о России. Решение суда подняло планку, отметил Хоудж. Если Шлейфер будет сотрудничать с журналом и дальше, о нынешнем деле будет упомянуто в краткой биографии автора.