Сразу два крупных международных кризиса одновременно вступили этим летом в стадию эскалации. Северная Корея проводит испытание баллистической ракеты дальнего радиуса действия; Иран отвергает западные предложения; Пхеньян объявляет о ядерном испытании; великие державы собираются для обсуждения санкций - против Ирана, затем против Северной Кореи... Случайна ли эта синхронность? Едва ли.

Над Джорджем Бушем смеялись, когда он в январе 2002 года говорил об "оси зла" в лице Ирака, Ирана и Северной Кореи. Но две последние страны многое связывает. Во-первых, они очень тесно сотрудничают в ракетной области, а возможно, и в ядерной сфере. Северная Корея продала свою баллистическую технологию Ирану и Пакистану, а тот экспортировал свою ядерную технологию в Северную Корею и Иран.

Когда читаешь в недавно опубликованных мемуарах генерала Мушаррафа о передаче Пхеньяну современных центрифуг типа Р-2, начинаешь опасаться худшего: ведь из докладов Международного агентства по атомной энергии мир узнал, что той же технологией воспользовался и Иран. А во-вторых, каждая страна внимательно следит за тем, как международное сообщество ведет себя с другой. Иногда возникает даже странное ощущение, что в некоторых своих акциях они действуют согласованно...

Разумеется, это не означает, что речь идет об одинаковых случаях. В культурном, политическом и стратегическом плане, как и с точки зрения общественного устройства, между этими странами нет почти ничего общего. И даже если сегодняшнее состояние иранской ядерной программы вызывает много вопросов, Пхеньян ушел в создании бомбы гораздо дальше, чем Тегеран. Северная Корея решила сосредоточить свои усилия на получении доступа к плутонию, тогда как Тегеран сделал выбор в пользу обогащенного урана. Но у этих двух стран есть как минимум две общие черты: желание бросить вызов Западу и использование ядерной "карты" для укрепления внешнеполитической и внутриполитической легитимности существующего режима.

Хотя мир не очень жестко реагирует на ядерное испытание, о котором объявила Северная Корея, никто не сомневается, что лагерь иранских ястребов теперь почувствует себя более комфортно в своей стратегии продвижения вперед. Еще в 1994 году США заявили, что они не потерпят существования ядерной Северной Кореи, - теперь им придется держать ответ. Совершенно очевидно, что Тегеран сделает из этого выводы относительно серьезности западных заявлений.

Принятие Советом Безопасности в июле этого года двух резолюций подряд (1695 по Северной Корее и 1696 по Ирану) показывает, что отныне существует хотя бы минимальный международный консенсус в оценке ядерных угроз. Но последуют ли за резолюциями конкретные и серьезные действия? Это далеко не очевидно, и до сих пор великие державы демонстрировали крайнюю степень медлительности. В частности, есть основания сомневаться в готовности Москвы и Пекина занять твердую позицию и по иранской, и по северокорейской проблеме.

Два этих кризиса, вместе взятые, будут определять наше стратегическое будущее: будем ли мы жить в мире, в котором распространение ядерного оружия затормозится, или в нем будет 15-20 ядерных держав. Не стоит заблуждаться: если Северная Корея и Иран пойдут до конца, другие последуют их примеру. На карту поставлена стабильность планеты к 2020 году.

Те, кто считают, что "равновесие страха" будет срабатывать в мире при наличии 15-20 ядерных государств, живут в другой эпохе и совершают двойную ошибку. Во-первых, стратегическую, ибо нет оснований полагать, что логика двустороннего равновесия может быть перенесена на ситуацию ядерной многополярности. Во-вторых, политическую, потому что менталитет иранских и северокорейских руководителей толкает их на рискованные шаги, которые не позволял себе Советский Союз.

В этом контексте очень тревожит то, что в сентябре Северная Корея заявила американскому визитеру, что отныне она не исключает возможности передачи ядерного сырья другим субъектам: для США такая перспектива будет означать абсолютно недопустимое нарушение "красной линии". Но, когда Джордж Буш в январе 2009 года окончательно покинет Белый дом, он не позволит себе сказать, что его политика в отношении трех стран, которые он публично заклеймил в январе 2002 года, провалилась. А аргумент, согласно которому увязание США в иракской войне мешает Вашингтону провести новую военную акцию, можно "повернуть в другую сторону": именно провал в Ираке грозит незаметно перенести сценарий силовой акции против Ирана и даже Северной Кореи из области возможного в область вероятного.