Мир, который родился в тот момент, когда закончилась холодная война, мертв и похоронен. Сегодня статус Америки как единственной сверхдержавы, укрепивший решимость администрации Буша воевать в Ираке, теряет значимость. В действительности США приходится иметь дело с неуправляемым новым миром.

Таково, по крайней мере, мнение некоторых самых опытных чиновников и экспертов по международным делам: они полагают, что США утратили мощь и влияние и вскоре начнется эпоха неопределенности. В веке, который они описывают, не доминируют ни непревзойденная военная мощь Вашингтона, ни прежние международные институции.

"Мы переживаем системные изменения, - говорит в интервью Мадлен Олбрайт, в свое время госсекретарь США. - Что произошло за последние шесть лет, так это снижение уважения к силе Америки. Мир будет многополярным", - добавляет она, упомянув растущее влияние таких стран, как Китай и Индия, и вероятность того, что их роль в решении мировых дел будет значительнее.

США уже приходится все труднее и в дипломатии, и на военном поприще. Напряженность из-за ядерных программ Ирана и КНДР, кризис в Дарфуре, Косово и изменение климата настойчиво требуют внимания. Но ни одну из этих проблем не может решить одно государство или даже отборная группа союзников, а прогресс в ООН идет медленно и с запинками. Еще тревожнее для Вашингтона то, что администрации Буша все труднее находить союзников, помогающих вести войны, будь это уменьшающаяся "добровольная коалиция" в Ираке или возглавляемая НАТО миссия в Афганистане.

США уже не живут в мире, который перекосился после распада СССР в 1991 году. Напротив, растущее распределение мировой силы порождает эпоху, изобилующую делами, которые должны быть сделаны. Однако многосторонность - использование международных договоров, институций и консультаций для достижения дипломатических целей - все же более надежна.

Этот момент довела до сознания Москва, потерпевшая самое крупное поражение в холодной войне. Три дня назад российский президент Владимир Путин высмеял то, что он назвал стремлением США создать "однополярный" мир, где "один центр власти, один центр силы, мир одного хозяина, одного суверена". В речи, сигнализировавшей о новом снижении отношений между Москвой и Вашингтоном после холодной войны, он заявил, что такой мир и неприемлем, и невозможен. Упомянув войну в Ираке, он добавил, что односторонние и часто незаконные действия не решили ни одной проблемы. "Никто не чувствует себя в безопасности".

Китай и Индия тоже пробиваются на мировую арену, уверенные, что будущее на их стороне. У Китая уже четвертая крупнейшая экономика в мире; он обгоняет Британию и быстро приближается к Германии. Даже Россия, чье углеводородное богатство, возможно, не продлится долго в этом веке, гораздо увереннее, чем была, когда просила у Запада помощи в 1990-е годы, о чем свидетельствовала речь Путина.

"У США был момент однополярности, длившийся около 15 лет, но они начинают понимать, что не получают того, чего хотят, - говорит Пол Кеннеди, автор книги "Подъем и падение великих держав". - Но в то время как США могут начать возвращение к более многополярной позиции, Россия и Китай могут меньше интересоваться согласием с Западом".

Хотя Москва и Пекин подчеркивают приверженность международному праву - отсюда осуждение Путиным решения США начать войну без поддержки ООН, - они очень упрямы в своем понимании национальных интересов, что ограничивает их стремление к достижению соглашений с Вашингтоном. В случае с Ираном Россия смягчила предложенные санкции ООН, чтобы защитить военные и ядерные контракты стоимостью миллиарды долларов. В случае с Дарфуром Китай стремится предотвратить распад Судана, в нефтяной сектор которого он делает инвестиции.

Даже когда достигать соглашений было легче, трудности и унижения этого процесса порождали множество критических голосов. Влиятельный американский правый колумнист Чарльз Краутхаммер осуждал администрацию Клинтона за "фетиш консультаций" и "манию договоров" по ряду вопросов, от ядерного распространения до изменения климата. Результатом, по его мнению, было уменьшение силы Америки.

Но и в эпоху Клинтона были признаки возрождающейся односторонности. Сенат США отказался ратифицировать договор о полном запрете испытаний ядерного оружия и ясно дал понять, что он против Киотского протокола об изменении климата. Сам президент Клинтон решил воевать в Косово без поддержки ООН.

Избрание президента Джорджа Буша и его ответ на теракты 11 сентября 2001 года завели ситуацию гораздо дальше. США уже не использовали свою однополярную силу в многополярных целях.

"Когда-то мы говорили: "Многосторонне, если можешь, односторонне, если должен", - говорит Олбрайт. - Но отход администрации Буша от многих многосторонних договоренностей дал людям основания говорить: "Зачем сотрудничать с США?" Затем это усугубилось поведением в Ираке".

В то время как Вашингтон становился самоувереннее, Россия и Китай улучшили отношения до самых теплых с 1950-х годов, а такие изгои, как Венесуэла, Белоруссия и Иран, углубили связи.

"В настоящее время Китай за многосторонность, потому что он слабее США, но никто не может остановить Китай, - говорит Шэнь Динли, профессор шанхайского университета Фудань. - США должны быть достаточно гибкими и использовать международные институции, чтобы Китай, когда он тоже станет сверхдержавой, научился вести себя подобным образом".

Традиционные европейские союзники тоже дистанцировались от Вашингтона, предоставив США вести еще более одинокую войну в Ираке. Испания и Италия вывели свои войска, и ожидается, что в феврале британский премьер-министр Тони Блэр объявит о сокращении британского контингента. Буш не теряет надежды, что он может победить в Багдаде, отправив туда дополнительный контингент американских солдат. Но за стенами Овального кабинета мало кто разделяет его оптимизм.

Тем временем США и Британия в тревоге ищут союзников для острой борьбы с талибами на юге Афганистана. Заполучить добровольцев трудно.

Еще одна зона конфликта, способная поднять напряженность на новую высоту, это Иран, чья ядерная программа может стать мишенью американского или израильского авиаудара. Хотя такой шаг рискован, в крайнем случае США и Израиль могут решить, что никакой другой курс не предотвратит появление у Ирана ядерной бомбы.

Западные чиновники возражают, что такая операция не неизбежна. "У нас нет намерений атаковать Иран", - заявил на прошлой неделе министр обороны США Роберт Гейтс. Но точно так же никто не исключает возможность, что такая атака может произойти во время президентства Буша. Удар почти наверняка еще отдалит США от Европы, России, Китая и развивающихся стран, проделав новые дыры в ветхой ткани многосторонности.

Какова в таком мире надежда на то, что силы будут направлены на противодействие рискам ядерного конфликта, этнических чисток и экологической катастрофы?

А с учетом распыленности американской армии неидеальная многосторонность может оказаться единственным ответом. "Есть ограниченные свободные силы для крупной военной операции, - говорит Лоуренс Фридман, профессор военных исследований в лондонском King's College. - Смысл в том, что придется взаимодействовать с региональными державами и принимать режимы такими, какие они есть", - говорит он, имея в виду, к примеру, Саудовскую Аравию и Иран.

Действительно, в настоящий момент США прибегают к порционной многосторонности, используя ООН и двусторонние меры для достижения своих целей. Они в декабре добились резолюции ООН о введении санкций против Тегерана, но теперь стремятся убедить ЕС пойти дальше, чем требует ООН, и ввести дополнительные финансовые санкции.

США и Британия выбрали один путь в Косово, одобрив планы, касающиеся резолюции ООН, которая даст провинции многие атрибуты независимости, не используя этот термин. И Лондон, и Вашингтон рассчитывают, что после принятия резолюции Косово в любом случае провозгласит независимость, и хотя бы они признают ее. В случае с Дарфуром Буш и Блэр тоже намекают на создание в одностороннем порядке зоны, закрытой для полетов, то есть на то, что они надеются подтолкнуть Судан и его сторонников к согласию на присутствие ооновских войск.

Другие дела надо сделать за пределами ООН. Вчера вечером американские переговорщики пытались достичь соглашения по ядерной программе КНДР на шестисторонних переговорах, которые временами, казалось, были на грани срыва. Не велики надежды, связанные с саммитом израильских и палестинских лидеров при посредничестве США, намеченном на февраль, хотя чиновники администрации Буша называют его встречей самого высокого уровня между двумя сторонами со времен президентства Билла Клинтона.

Однако за пределами американской администрации мало согласия по поводу того, что еще можно сделать, чтобы вернуть мир в форму. Бывший министр иностранных дел Британии лорд Херд считает, что Западу следует смягчить свои условия переговоров с Ираном и милитаризованной организацией "Хамас". "Мы должны расстаться с идеей, имперской идеей, непригодной для Европы и даже для США, что мы делаем людям большое одолжение, говоря с ними, - сказал он в интервью. - Слушать людей не означает делать им одолжение, это здравый смысл".

Пол Кеннеди говорит, что великие державы мира могут скопировать Европейский договор, который преобразовывал ситуацию после падения Наполеона, и найти общие позиции по проблемам, вызывающим всеобщую озабоченность, таким как изменение климата. Точно так же бывшие госсекретари США Джордж Шульц и Генри Киссинджер в январе призвали Вашингтон и Москву принять меры против ядерного распространения, включая ратификацию договора о полном запрещении ядерных испытаний, дабы предотвратить начало новой опасной ядерной эры.

Лалит Мансингх, бывший министр иностранных дел Индии, считает, что лучшим решением мировых проблем является модернизированная ООН с расширенным Советом Безопасности, куда входит Дели. "Он не может навсегда остаться закрытым, так как Хартия ООН дает ему все главные полномочия", - говорит он. Но все, кто мечтает о месте в Совете Безопасности, наталкиваются на противодействие. Многие наблюдатели полагают, что будущее многосторонности не в расширении международных организаций, а в приспособлении политики к все более разнообразным фактам повседневной жизни.

В сегодняшнем фрагментированном мире, говорит лорд Херд, действуют разные правила для соперничества великих держав в Азии, основанного на законах европейского подхода и почти анархии Ближнего Востока. Объединяющей темой является то, что роль США как защитника Азии и Западной Европы и политического воротилы на Ближнем Востоке ослаблена.

"Мы должны просто делать все, что можем, в конкретных обстоятельствах каждого случая, - говорит он. - То, что мы можем, не всегда будет блестящим. Дилемма для США и всего мира заключается в том, что перспективы многосторонности - в плане дипломатии - не кажутся многообещающими. Но еще больше обескураживает то, что любой другой курс вполне может оказаться еще хуже".