Ежегодная встреча в Мюнхене высоких чинов в сфере обороны и внешней политики обычно посвящается немалому количеству брюзжания с разных сторон Атлантики. Это место, куда союзники по НАТО приезжают ругаться друг с другом. Однако этот год был иным, породив редкий момент трансатлантического единства, и способствовал этому, как ни странно, не кто иной, как российский президент Владимир Путин.

43-летняя история конференции Wehrkunde уходит корнями в разгар холодной войны, когда главной угрозой безопасности была Россия и ее воплощение, Советский Союз. Министрам иностранных дел Польши и Чехии приходилось ездить на унылые совещания стран Варшавского договора в Минск или еще куда-нибудь, но не на конференцию Wehrkunde в Мюнхен. У Эстонии не было президента, задумчиво говорящего с кафедры, у нее вообще не было президента: Эстония и ее балтийские сестры были оккупированы и против их воли превращены в составные части Союза Советских Социалистических Республик. С тех пор многое изменилось к лучшему.

И все-таки образ российского лидера, выступающего на главной западной конференции по проблемам безопасности, если взглянуть в историческом контексте, относится к разряду моментов "ну кто бы мог подумать".

Должен признаться, меня беспокоило появление Путина, хотя и не из-за ностальгии по холодной войне. Хотя он избран на свой пост и популярен в своей стране, его Россия все больше становится автократией. Сообщения из Москвы в последние годы рассказывают о закрытии конкурирующих центров политического влияния, уничтожении независимых изданий, мерах по ограничению независимости неправительственного сектора и даже убийствах журналистов, все еще пытавшихся задавать неприятные вопросы. Поднявшись на гребне высоких цен на нефть, Путин в последнее время заговорил о возвращении России, снова сильной и независимо мыслящей в осуществлении стратегии основанного на энергии национализма.

Теперь это не поза времен холодной войны. Москва недостаточно сильна, чтобы достичь новой цели, даже если хотела бы. Но путинская Россия явно хочет утвердить свое влияние в "ближнем зарубежье" и готова попытаться использовать свои энергетические ресурсы как оружие, чтобы убедить других в своей правоте. И когда он поднимался на трибуну в Мюнхене, я задал себе вопрос, получит ли его участие в диалоге прием, готовый примириться с его расширяющимся ощущением российских интересов за счет перспективы интеграции с Западом таких новых государств, как Грузия, Украина, Белоруссия и Молдавия. Станет ли Мюнхен этого года облегченной версией Мюнхена 1938 года, где чаяниями маленьких жертв пожертвовали, чтобы умиротворить более сильную местную державу, играющую по иным правилам? Высказывания, прозвучавшие из уст Путина, поначалу призывали сделать именно такой вывод. Ему явно нравилось быть на трибуне, и, сказав в кратком предисловии, что он рад возможности говорить без "излишнего политеса", он бодро приступил к обличениям США и Атлантического альянса, лицемерия, с каким они облачают свои корыстные действия в мантию принципов, которым на практике не следуют, а в особенности дурного обращения заносчивого Запада с Россией, доставляющего ей страдания.

Путин описал попытку США создать "однополярный" мировой порядок, где суверенитет принадлежит только Америке, единственному источнику власти, силы и принятия решений. Он ополчился на чрезмерное применение силы, военной силы, в международных отношениях и на односторонние, зачастую незаконные действия США. Он назвал расширение НАТО провалом и высказал предположение, что оно направлено против России, обвинил США в стремлении, через свою программу противоракетной обороны, к нарушению ядерного баланса, которое развяжет Вашингтону руки в глобальных конфликтах, и назвал работу России над ядерным оружием нового поколения ответом на гонку вооружений, начатую США.

Было еще много, очень много слов, и к моменту завершения его речи зал, по моим предчувствиям, в основном готовый тепло приветствовать его и принять его беспрецедентное восхождение к участию в диалоге о безопасности Запада, был удивлен и шатался от потрясения. Какой другой лидер, казалось бы, сильной и возвращающейся на свои позиции мировой державы использовал бы такой форум как возможность для эгоцентричного перечисления жалоб, недовольств и контробвинений, временами граничащих с паранойей? Даже те, у кого есть дурные предчувствия, касающиеся американской мощи и законности действий США, а таких в зале хватало, услышали от Путина критику, которую они никак не могли считать правомерной саму по себе.

Ответный удар не заставил себя ждать: во время ответов на вопросы, которые были острыми и касались, помимо прочего, антидемократической политики Путина, его неуважения к правам человека и его помощи иранской ядерной программе. Вопросы продолжались в проходах, когда он спустился с трибуны.

Какими бы ни были предварительные надежды на Путина как нового партнера в диалоге по проблемам безопасности, он развеял их во время своего зрелищного выступления, ставшего скорее актом самоуничтожения. Оно восстановило хрупкое партнерство НАТО, не против него, а в поддержку общих ценностей, которые он пламенно не разделяет.