Обозреватель Foreign Policy Юлия Иоффе продолжает следить за российским протестным движением: "Это было больше похоже на летний фестиваль, чем на антиправительственную демонстрацию", - пишет она про "Марш миллионов", прошедший в Москве во вторник. - Кто бы мог подумать, что таким будет продолжение действа с камнями, слезоточивым газом и дубинками, которое было 6 мая?"

"По словам людей, которые видели... [Путина] в последние несколько недель, президент взволнован, но [к участникам манифестаций относится] в основном презрительно. В его представлении эти люди составляют бесконечно малое меньшинство, и считаться с ними не нужно... Аресты и обыски можно считать мерами по закручиванию гаек, но меры эти принимались без энтузиазма", - говорится в статье. "Это пробный прогон, - сказал Иоффе бывший полковник советской контрразведки, а ныне депутат-оппозиционер Геннадий Гудков. - Давайте посмотрим, что будет, если мы сделаем так, или вот так, или пойдем туда. Они хотят посмотреть, какая будет реакция".

"Так что же дальше? - задается вопросом автор статьи. - В прошлом месяце, когда мирное шествие 6 мая закончилось кровопролитием... я писала, что нас ждет радикализация протеста. Но даже после того, как на протяжении месяца происходили вещи, которые должны были подтолкнуть развитие событий в этом направлении (аресты за ношение символов протеста, спешное принятие направленного антимитингового закона, молчаливая чистка СМИ от самых независимых голосов, обыски), в событиях вторника мои слова подтверждения не нашли. Значит ли это, что протестное движение не радикализируется в будущем? Наверняка не скажу, но пока все необходимые условия на лицо: оппозиция не имеет доступа к системе, которая ничем не обнаруживает своей готовности этот доступ предоставить и вообще хоть в чем-то уступить. Исторически такие ситуации в России ни к чему хорошему не приводили, как для системы, так и для оппозиции, да и для населения в целом. Больше того: если Гудков прав и это всего лишь брошенные в полсилы пробные шары, то что будет, если Кремль по полной программе вложится во что-нибудь наподобие иранской реакции на демократическое "зеленое" движение 2009 года? Радикализируется ли оппозиция в этом случае?".

А если ухудшится экономическая ситуация? "Чтобы люди были счастливы и не лезли в политику, - продолжает Иоффе, - российское правительство пообещало много чего много кому (одни только предвыборные обещания Путина, по оценкам ЦБ РФ, обойдутся не менее чем в 170 млрд долларов). Чтобы свести бюджет при таком великодушии, России нужны высокие цены на нефть". По оценкам Миэкономразвития, при цене в 80 долларов за баррель начнется "кризис". "С учетом того, что сейчас нефть стоит около 98 долларов за баррель, а раньше России удавалось нормально сводить бюджеты при цене нефти значительно ниже этой, все это выглядит не очень благоприятно для Путина. Прибавьте сюда углубляющийся европейский кризис (Европа остается крупнейшим покупателем российских энергоносителей), а также тот факт, что государство отложило непопулярные, но все более необходимые реформы вроде повышения тарифов на жилищно-коммунальные услуги, и вот перед вами пороховая бочка".

"Сейчас еще не поздно спасти ситуацию, но к осени, боюсь, будет уже поздно, - прогнозирует Гудков. - Потому что осенью [к протестному движению] присоединятся те люди, которых не особенно заботит политика, но беспокоит экономика. И это будет более жесткий и грубый протест, потому что присоединятся люди менее образованные, менее обеспеченные, менее информированные. Люди, которые не очень хорошо понимают закон и почему его важно исполнять".

"То есть, - подытоживает Иоффе, - если начнется экономический и бюджетный кризис, если он окажет осязаемый и долгосрочный негативный эффект на россиян за пределами московского среднего класса, то начнутся акции протеста в защиту интересов широких масс. Протесты эти могут захлестнуть либерально-буржуазный фестиваль последних шести месяцев. И, хотя заниматься прогнозированием в России - дело неблагодарное, меньше шансов ошибиться у пессимиста".