В политике Германии существует максима, иногда приписываемая Бисмарку, которая гласит: если некий вопрос становится слишком неудобно обсуждать от лица Германии, надо повысить ставки и продолжить обсуждение от имени всей Европы.

Поэтому бывают ситуации, когда немцы называют свои проблемы общеевропейскими и пытаются легитимировать их или завуалировать свои мотивы и цели, настаивая, что тревоги Германии подчеркивают или воплощают менее ярко выраженные взгляды Европы, которые Германия может выразить быстрее, лучше и убедительнее.

Именно это происходит сейчас, и некоторые из самых глубоких и наименее охотно признаваемых тревог Германии - как сохранить особые, благоприятные отношения с Россией, не изменив при этом своему статусу западной страны и союзника США - выходят на передний план в национальных дебатах.

Контекстом является согласие Польши и Чехии, вопреки угрозам и возражениям России, принять участие в размещении американской системы ПРО, призванной блокировать иранскую ядерную угрозу.

Дилемма, вставшая перед Германией, связана именно с этим.

Ангела Меркель стремится избежать вовлечения Германии в орбиту маневров Владимира Путина, который хочет изгнать Соединенные Штаты вне зависимости от оборонительного характера системы ПРО, объявив Америку зачинщицей новой гонки вооружений в Европе.

Однако для некоторых людей в Германии эти страхи означают возможности обрести политический профиль внутри страны и набрать дополнительные очки. В Германии эти страхи может использовать кто угодно: опросы показывают, что около 70% немцев согласны с характеристикой, данной Путиным Америке-агрессору, при этом 77% респондентов возражают против решения бундестага отправить самолеты-разведчики "Торнадо" для поддержки войск НАТО в Афганистан.

Таким образом, открыт сезон оппортунизма, поддерживаемого двусмысленностью позиции и стремлением угодить линии России, выраженной в отношении ПРО министром иностранных дел правительства Меркель Франком-Вальтером Штайнмайером.

Политический пейзаж Германии с левого фланга до правого в последнее время полон политиками, которые не могут смириться с тем, что "новые европейцы" в лице Чехии и Польши, которые стали членами ЕС в 2004 году, действуют в области безопасности таким образом, что это вызывает недовольство России.

Это те же самые политики, которым не по душе, когда другие члены ЕС задают вопросы, почему Германия больше не оказывает давление на Россию в связи с Энергетической хартией, которая могла бы исключить возможность шантажа за счет поставок нефти и газа, в качестве условия для возобновления "стратегического партнерства" ЕС с Москвой.

Взять, к примеру, такую сомнительную фигуру, как Эдмунд Штойбер, который готов уцепиться за любую текущую тенденцию в общественном мнении.

Баварец до мозга костей, Штойбер сегодня пытается комично закамуфлировать собственные потребности, выставляя их общеевропейскими проблемами.

"Как европейцы, - говорит он, - мы не должны закрывать глаза на тревоги Москвы. Не должно получиться так, чтобы отношение Европы к России оказалось в зависимости от противоракетного щита, защищающего от Ирана и Северной Кореи".

Или, например, Курт Бек, председатель Социал-демократической партии (СДПГ), популярность которой сейчас достигла минимума в 25% после того, как она сформировала правящую коалицию с партией Меркель "Христианские демократы" в 2005 году. Он уклоняется от обсуждения угроз и силовой политики Путина и концентрируется на том, чтобы представить систему ПРО американской провокацией, а не ответом США на ядерную программу Ирана (которая, по мнению многих немцев, их не касается).

Поскольку, по всем признакам, немцы не испытывают к СДПГ благодарности за экономический подъем, Бек, судя по всему, пытается взять на вооружение новую версию "мирной политики", фигурировавшей в дебатах по ПРО в начале 1980-х. Это потенциальный путь наверх накануне выборов 2009 года или раньше, если коалиция развалится.

Высказав эти соображения региональному лидеру христианских демократов, я услышал поправку в отношении тактики социал-демократов.

"Они пытаются вернуть не 1980-е, а 2002 год", - сказал он. В том году Герхард Шредер успешно выступил против Джорджа Буша (что и продолжал делать до того, как три года спустя его сменила Меркель).

По мнению этого лидера, американская система ПРО, направленная против далекого Ирана, а размещенная прямо под носом у недовольной России - это очень трудный товар для продажи на немецком рынке. "Надо больше говорить с Россией - это разумный подход", - считает он.

Американцы обещали Меркель, что предпримут необходимые усилия, дав понять в то же время, что Вашингтон не намерен менять точку зрения на размещение элементов ПРО. По мнению Рональда Асмуса, бывшего представителя администрации Клинтона, который руководит Трансатлантическим центром Фонда Германа Маршалла в Брюсселе, проблема в основном связана с внутригерманскими вопросами, которые Вашингтон должен оставить Ангеле Меркель.

Она пытается решить эти вопросы, отвергнув на данном этапе требования со стороны социал-демократов, оппозиционных свободных демократов и членов собственной партии поставить проблему ПРО на повестку дня во время летнего саммита ЕС.

Вместо этого Меркель решила не давать ЕС преимущества перед НАТО и отказалась от дискуссии с присутствием голоса Америки, предпочтя тему, где у той вообще нет голоса. Под знаменем НАТО программа США по ПРО могла бы быть распространена на другие европейские страны-союзники - вероятно, с условием повышения цены.

Важно то, что Меркель также отказалась от раздражающего многие страны стремления некоторых ее соотечественников поставить свою симпатию к России под общеевропейский флаг. На фоне того, что на прошлой неделе в Москве произошло, вероятно, очередное политическое убийство, она приняла разумное решение.

По сути, решение Меркель отражает ситуацию в двух других странах-союзниках, которые самостоятельно взвешивают сейчас интересы Европы, - в Великобритании и Франции.

Великобритания, говоря голосом Тони Блэра, не только верит в необходимость сдерживания Ирана, но и предлагает свое участие в системе ПРО.

После того как Жак Ширак покинет пост президента, официальной Франции, возможно, все еще будет не по душе противоракетный щит - символ неизменной роли Америки как высшего гаранта европейской безопасности. Однако Франция признает, что иранское ядерное оружие может угрожать Европе, и не хочет поддаваться манипулированию со стороны России.

Кроме того, Франция сделает все, чтобы не допустить умаления лидирующей роли Франции в Европе в контексте российско-немецкого союза и снижения значимости французских ядерных сил.

Все это говорит о том, что при некотором умелом сдерживании внутри Германии эта проблема вовсе не обязательно должна стать, как чуть ли не с радостью написал Spiegel, "самым щекотливым моментом проекта со времен холодной войны, который может расколоть Европу".