Если ситуацию в Ираке невозможно контролировать и даже самой могущественной державе в мире не удается гарантировать безопасность иракским гражданам, то разговоры о демократии, конституции, выборах и экономическом возрождении превращаются в пустое разглагольствование, лишенное какого-либо практического смысла.

Как можно надеяться на то, что большая часть населения будет сотрудничать с оккупационными силами, раз это сотрудничество карается смертью? Как проводить выборы в стране, в которой многие избиратели вообще не придут на избирательные участки? Как помогать населению и инвестировать в государственные проекты, если никто не может обещать иностранным компаниям, что объекты будут защищены, что технических специалистов не будут убивать, а на транспорты с необходимым оборудованием не будут совершаться нападения?

Одна американская газета рассказала несколько дней назад об иракском предпринимателе, специализировавшемся на производстве бетонных блоков для защиты американских объектов. Он с грустью рассказывал о том, что в Ираке очень трудно заниматься бизнесом, поскольку партнеры опасаются нападений террористов. Эта история может оказаться прообразом того, что может произойти по всей стране в ходе масштабных работ по восстановлению разрушенных инфраструктур.

В двух других случаях (Ливан и Сомали) американцы решили закончить партию и вернуть парней на родину.

Рональд Рейган вывел морских пехотинцев из Бейрута, когда в октябре 1983 года грузовик, груженный взрывчаткой, врезался в здание казармы, и в результате теракта погиб 241 военнослужащий.

Билл Клинтон вывел экспедиционный корпус из Сомали, когда люди Мухаммеда Аидида в октябре 1993 года уничтожили 5 вертолетов, убили 18 и ранили 78 рейнджеров и захватили многочисленных пленных.

Подобное решение в нынешних условиях совершенно невозможно. Для Рейгана и Клинтона Ливан и Сомали были менее значительными обязательствами, принятыми в рамках международной инициативы и не затрагивавшими интересы Соединенных Штатов. Но для Буша война в Ираке - война священная, решающий этап в достижении двух целей, которые американская администрация считает приоритетными для будущего Соединенных Штатов: борьба с терроризмом и демократизация Ближнего Востока.

Если президент последует примеру предшественников, он предаст самого себя и подставит голову в ходе предвыборной кампании под огонь убийственной критики со стороны демократического кандидата.

Теоретически, у него остается третий вариант: тот, который избрали Генри Киссинджер и Ричард Никсон во Вьетнаме в 70-е годы. Когда они осознали, что цена победы слишком высока, президент и его ближайший помощник решили "вьетнамизировать" конфликт и покинуть страну по возможности достойно. Сайгон перешел в руки вьетконговцев, но это произошло через два года, когда вывод войск был уже "выполненной миссией".

Вполне вероятно, именно о таком решении думают многие представители администрации Буша, поскольку оказывают активное давление на Переходный правящий совет с тем, чтобы он согласился со сроками принятия конституции, и удваивают усилия по созданию иракской армии и администрации, которым можно было бы доверить страну.

Но во Вьетнаме существовало правительство Южного Вьетнама, которое смогло продержаться два года и тем самым предоставило американцам возможность уйти со сцены. В Ираке нет ничего, страна после ухода американцев сразу же окунется в хаос. "Вьетнамизация" плохо закончилась, но некоторое время представлялась как удачная операция. "Иракизация" станет сразу тем, что она собой представляет: поражением.

Страны, направившие свои войска в Ирак (Великобритания, Италия, Испания, Польша), оказались в явно неудобном положении. Они не могут уйти, поскольку их жест показался бы малодушием, а американцы сочли бы такое решение предательством. Но они начинают спрашивать себя, есть ли у их союзника то, что на американском политическом жаргоне называется "exit strategy" - стратегия вывода сил, иными словами, какая-либо плодотворная идея о том, как закончить партию.

Пока им приходится расплачиваться своей беспомощностью за "роль второго плана" в иракском деле, которая значительно ударила по авторитету и весу Европы.