На литературном фестивале писатели и историки размышляли о "системе Путина"

Россия Путина - это настоящие джунгли. Кремль - это муравейник или, лучше сказать, змеиная нора. Сотрудники спецслужб, поощряемые президентом, - это собаки, которые рвут в клочья жирную тушу капитала. К метафорам подобного рода в прошедшие выходные прибегли участники литературного фестиваля, точнее - его теоретической части "Reflections", чтобы докопаться до сути зловещего и непознанного в "системе Путина".

Смелее всех оказался писатель Виктор Ерофеев. Если еще недавно он описывал Владимира Путина как инкарнацию двуглавого российского орла, то сейчас он не долго думая, выпустил странную птицу в первый осенний туман и вместо нее выдвинул на первый план некий бездушный аппарат. "Кто проходит через школу КГБ, тот перестает быть человеком, а становится рабочей машиной". Для писателя, лукаво заметил Ерофеев, это образование очень интересно. Никто не может досконально разобраться в механизме этой машины.

Но все же по всем пяти темам: о средствах массовой информации, о войне в Чечне, о Кремле, о деле Ходорковского и о европейско-американской политике России - участники были едины в том, что с некоторого времени путинская машина работает вхолостую. "У Путина нет никакой идеологии, никакой политики", - говорит правозащитница Светлана Ганнушкина из московской организации "Мемориал". - В один прекрасный день этот маленький мужчина проснулся на огромной трибуне, не понимая, за кого ему держаться, зная только, что держаться ему нужно".

Сохранение власти стало ключевым понятием. Журналист-эколог Григорий Пасько, который провел несколько лет в тюрьме якобы за измену родине, подвел горький итог положения со свободой слова в России. На "неформальных заседаниях" в Кремле с крупных средств массовой информации еженедельно требуется клатва в верности генеральной линии. Свобода действий есть только у мелких газет и интернет-изданий, говорил журналист Александр Рыклин, и то, пока власть считает их маргинальными.

Слово "власть" звучит постоянно. Очень мало говорится о развитии гражданского общества, о роли интеллигенции или о понимании демократии так называемым простым человеком. Директор одного московского издательства, Ирина Прохорова, жалуется на самоцензуру в интеллектуальной среде. В 90-е годы, когда разнообразие средств массовой информации приносило самые непредсказуемые плоды, люди не могли договориться о том, в какой, собственно, стране они хотят жить. В противоположность тому времени сейчас образовалась масса россиян, полагает политолог Лилия Шевцова, созревших для будущего, - впервые в истории страны народ стал умнее элиты. Но то, что россияне, в отличие от украинцев, не выходят за это будущее на улицы, говорит об их трезвом прагматизме: в стране нет политической альтернативы, достойной революционных усилий.

Возможно, аппарат Путина исчерпает сам себя. Его собаки в Чечне перегрызутся. Весь Северный Кавказ превратился в самую большую зону беспомощности Российской Федерации. Здесь оказалось, что вертикаль прохождения приказов, которая отличает "систему Путина", обречена на неудачу, объясняет Уве Хальбах из Берлина. Вопрос лишь в том, чем закончится эта управляемая машинами псевдодемократия, переполненная хищниками: хаосом беззакония, как в Чечне, Ингушетии или Дагестане; фашизмом, чем угрожает новое молодежное движение "Наши"; или же гражданским обществом, ядро которого уцелеет в путинизме и вырастет вместе с новым поколением.

В решении этого вопроса важную роль играет Запад. Ведь впечатление, будто Шредер, Ширак и Берлускони, крупнейшие игроки на поле Россия-ЕС, добиваются расположения Путина, не верно, полагает Ерофеев. Во время встречи в Елисейском дворце он заметил, что Жак Ширак по-отечески называл российского президента Володей, а Владимир Путин послушно обращался к нему "господин президент". "Это мне нравится", - говорит Ерофеев. Он считает правильным, что западные политики сотрудничают с Путиным; в свое время полегло немало голов, а теперь настало время прагматизма. "У нас нет иного выбора, чем западные ценности", - заключает Ерофеев.

Однако прагматизм не означает, что Путина надо называть "истинным демократом", как это сделал Герхард Шредер. Надо быть осторожнее с ярлыками, предостерегает адвокат Михаила Ходорковского. Он имеет в виду пренебрежительную метку "олигарх", за которой исчезает конкретная личность. Подобным образом высказался Ерофеев о "режиме Путине": никого не надо демонизировать, "включая демонов". Хорошие незатасканные словесные образы издавна были уделом просвещения. Но политике требуется нечто большее.