На прошлой неделе президент России Владимир Путин занял первые полосы газет, обрушившись с обличительной критикой на администрацию президента Буша за "почти ничем не сдерживаемое, гипертрофированное применение силы", в результате которого был создан мир, где "никто уже не чувствует себя в безопасности". Если бы он был кандидатом в президенты США от демократов, это можно было бы счесть стандартной предвыборной речью. Но, прозвучав из уст президента России, такие высказывания заставили политические умы задуматься о перспективе новой холодной войны.

Я присутствовал в зале в Мюнхене, когда Путин произносил свою речь, и его тон показался мне скорее обиженным, чем воинственным. В его голосе звучала гордость, дерзость, язвительность - российский лидер держался вызывающе. Можно было прямо-таки расслышать его внутренний голос: "Мы дали вам разрушить Берлинскую стену. Мы свернули Варшавский договор. Мы допустили распад Советского Союза - все это, доверившись вашим обещаниям, что вы не воспользуетесь нашей слабостью. И что мы получили? Ничего! Вы окружили нас натовскими войсками".

Слова Путина, возможно, прозвучали резко для американцев, но они отражают горькое чувство, распространенное в России. Его поколение россиян выросло в стране, которая обладала статусом "сверхдержавы", и они не хотят, чтобы их сбрасывали со счетов. Путин, бывший офицер КГБ, обладатель черного пояса дзюдо, постоянно демонстрирует готовность к драке, отстаивая интересы своей страны, и русским это, очевидно, нравится. В последнем опросе общественного мнения его рейтинг превысил 70%.

Вчера я встретился с одним из высокопоставленных помощников Путина в здании, где некогда располагалась штаб-квартира КПСС советских времен. "Мы хотим работать вместе с вами, - объяснял он. - Но, пожалуйста, раскройте глаза. Мы никогда не согласимся с тем, чтобы США были единственной мировой державой".

Россия вернулась. Это подлинный урок, который я извлек из резкого выступления Путина. Страна, которая была близка к краху после падения коммунизма, обрела достаточно уверенности и стабильности, чтобы выступить со словесной атакой на старого соперника. "Мы поднимаемся из небытия", - сказал мне помощник Путина.

Чтобы объяснить феномен Путина, главный идеолог Кремля Владислав Сурков недавно сравнил его с Франклином Делано Рузвельтом, другим президентом, который вытащил страну из экономического бедствия и восстановил национальную гордость. Подобно Рузвельту, Путин должен "в максимальной степени использовать потенциал президентской власти ради преодоления кризиса", сказал Сурков.

Впервые посетив Москву после 1990 года, ныне я был поражен тем, как все в России изменилось и в то же время осталось прежним. По пути из аэропорта в окно автомобиля можно увидеть знакомый памятник, отмечающий последнюю точку, куда смогли продвинуться немцы во время Второй мировой войны - память о яростном сопротивлении Красной Армии иностранному вторжению. А рядом с ним - комплекс "Мега Молл" с огромным магазином IKEA - это иностранное вторжение, в конце концов, остановить не удалось.

На Красной площади унылые камни мавзолея Ленина напоминают о советской власти. А напротив - когда-то обветшалый магазин ГУМ переливается витринами с последними коллекциями Vuitton и Dior.

Единственное, что не изменилось в России, это невротические отношения с Западом. Мои русские друзья говорят, что они чувствуют, что Россию не любят, не уважают, относятся к ней в политике как к половику, о который страны Запада могут вытирать ноги, когда пожелают. Именно эта фрустрация прорвалась во время выступления Путина в Мюнхене.

По российским стандартам нынешний период сопоставим с золотым веком. Путин недавно хвастался достижениями страны: доходы граждан за 2006 год выросли в среднем на 10% по сравнению с предыдущим годом; экономика - на 6,7%; инфляция впервые за много лет удержалась на уровне ниже 10%; золотовалютные резервы России достигли 303 млрд долларов, выведя ее по этому показателю на третье место в мире; стабилизационный фонд, составленный из доходов от торговли энергоносителями, вырос почти до 100 млрд долларов. И это все в стране, которая в 1998 году, в преддверии прихода к власти Путина, фактически стала банкротом.

Сейчас пришло время возможностей для новой России. Америка, вовсе не представляя собой ту "однополярную" сверхдержаву, которую описывает Путин, ослаблена войной в Ираке и отчаянно нуждается в союзниках. Если Путин проявит мудрость, то он может получить ключевую роль в разрешении иранского ядерного кризиса - тем самым восстановив часть потерянного Россией дипломатического влияния. Или он может продолжать негодовать, что его страну никто не уважает, и оставить соперника былых времен еще долго выбираться из иракской трясины.

Было ли выступление Путина в Мюнхене "приглашением к диалогу", как сказал мне один из советников президента? Или это был предупредительный выстрел России, которая обрела новую уверенность и радуется проблемам Америки? Если Путин хочет играть значительную роль в стабилизации постиракского мира, то он ломится в открытую дверь. Но есть ли у него четкое видение будущего и политическая воля, чтобы воспользоваться моментом?